Шрифт:
Закладка:
Я люблю гулять по лесу. Ну недельку можно побродить, другую, а дальше что? Будучи министром по делам СНГ, как-то в Монголии поехал с президентом страны на вертолетную охоту. Экзотика! Мне выдали карабин, привязали ремнями, чтобы, стреляя, не вывалился. В перелеске увидели медведя. Я палю, палю… Монголы кричат: «Хватит! Попал! Нет медведя». И так вдруг хреново стало мне на душе! Думаю: что же я натворил? Зачем угробил животину?!
Мишку погрузили в гамак и увезли, но охота на этом не закончилась, летим дальше. И отказываться неудобно, хозяева ведь стараются. Следующим был волк, как в сказке. Я его в лапу ранил, добивал снайпер. В довершение на нас вышел огромный дикий кабан с клыками…
Аман Тулеев. 2005 год
© Сергей Черемнов
На прогулке. Алтайский край, Белокуриха, 2003 год
из личного архива А. Г. Тулеева
На пасеке, 2005 год
© Сергей Черемнов
Уха из котелка на берегу Томи. 2008 год
© Сергей Черемнов
«Тихая охота» – одно из любимых занятий Амана Тулеева в минуты отдыха. 2004 год
из личного архива А. Г. Тулеева
На стрельбище. 2008 год
из личного архива А. Г. Тулеева
С тележурналистом и путешественником Юрием Сенкевичем. 2000 год
© Сергей Черемнов
С летчиком-космонавтом Алексеем Леоновым. Кемерово, 2013 год
из личного архива А. Г. Тулеева
С Аллой Пугачевой. 1998 год
© Сергей Черемнов
С Иосифом Кобзоном и главой Кемеровского облсовета Евгением Косяненко. Кемерово, 2016 год
из личного архива А. Г. Тулеева
С писателем-сатириком Михаилом Жванецким. Кемерово, 2008 год
© Сергей Черемнов
С оперным певцом Дмитрием Хворостовским на концерте в Кемерове. 2007 год
© Сергей Черемнов
С худруком Мариинского театра Валерием Гергиевым и с симфоническим оркестром на сцене Кемеровской филармонии. 2015 год
из личного архива А. Г. Тулеева
Прилетели мы, президент первым сошел с вертолета, я следом. И тут все встречающие пали ниц. От неожиданности я даже опешил. Идти дальше или стоять на месте? Может, какая-то церемония должна пройти, вдруг нарушу? Президент приветственно помахал рукой, мол, подходи ближе, не робей. Потом объяснил, что в понимании монголов добывший за одну охоту кабана, волка и медведя – особенный человек, на его стороне духи. Дескать, с того момента стрелка зачисляют чуть ли не в ранг святых.
Освежевали монголы туши, стали готовить мясо на обед. Кусками складывали медвежатину в бидон, придавливали камнем и засыпали слоем тертой моркови. Потом опять закладывали мясо, камни, морковь… Мы сидели за столом, выпивали, а варево булькало. Я аккуратно косился в ту сторону: не взорвется бидон? Потом вытащили мясо, дали попробовать, оказалось, очень вкусная вещь.
Но осадок после той охоты остался, извинился я в душе перед убитым зверьем и дал слово больше в крупного зверя не стрелять, охотился у нас в Сибири только на глухарей. Да и тех, что настреляю, отправлял в детский дом ребятишкам. А в последнее время было не до прогулок по лесу. Сидели вдвоем с Эльвирой, прошлое вспоминали.
Она работала со мной на железной дороге в секретном отделе управления, отвечавшем за организацию движения поездов в случае начала военных действий. Потом перешла в отдел проектного строительства. Много ездила по области. Мог давать ей машину, чтобы не на своих двоих наматывала километры, но я все боялся: а что скажут люди? Казалось бы, тридцать седьмой год остался далеко в прошлом, но привычка строчить друг на друга доносы в нашем народе неискоренима. Не ровен час оступишься где-то, а подметное письмо уже готово. Эльвира до самой пенсии ездила на работу автобусом, в страшной давке. Хотя жена начальника железной дороги.
Когда стал губернатором, Эля вызывала из гаража администрации дежурную машину, и я потом каждый месяц платил по счетам. Если кого волнует, чеки сохранил.
Признаю, некрасиво вел себя по отношению к жене, сожалею, что лишь сейчас это осознал. Каждое утро вставал на работу, она меня сонного одевала, обувала, кормила, галстук завязывала, причесывала и отправляла. Даже друзей у нее толком не было. Давно объяснил жене, что общения с ней ищут ради того, чтобы потом обратиться к губернатору с просьбой. Да и она сама это понимала, но ведь тоскливо одной, без подруг… А муж постоянно на работе. Эля всю жизнь обижалась на меня за то, что мало с ней разговаривал. А я так много вынужден был общаться в течение дня, что к вечеру языком еле ворочал. Помню, когда начинал на железной дороге дежурным по станции, с утра до вечера объявлял: «Вагонники, связисты, энергетики, внимание! С пятого пути отправляется грузовой состав». Через минуту опять: «Внимание, на третий путь прибывает пассажирский поезд». И так – двенадцать часов без перерыва. На «железке» ходил анекдот про «движенцев»: «Если такой умрет, его рот еще три дня не закроется, сам говорить будет».
Всю жизнь прожил с оглядкой, чтобы не давать никому повода косо смотреть в мою сторону. Страховался, боялся…
Как это сочеталось с тем, что я в публичных речах без конца обвинял Ельцина и его окружение во всех тяжких? Борис Николаевич ведь запросто мог снять меня с должности, как сделал уже однажды.
Объясню.
Ответственность перед людьми – самый сильный для меня страх. Что решили бы земляки, если верховной власти в глаза говорил бы одно, а за глаза – другое? Всегда боялся Господа и людей. С тех пор как стрелочницы спасли меня, сопляка, от уголовного суда, когда на станции Мундыбаш едва не случилась авария, я понял, что сила за народом. Так и живу: если пообещаю и не выполню, не смогу людям в глаза смотреть. Поэтому надо слово держать. И ведь держал, хотя мне
