Стратегия Мальбахова, бравшего пример с прежнего поколения низовых диктаторов, держалась на двух опорах. Во-первых, он сформировал внутреннюю сеть из представителей небольшой группы, населявшей его родной Терский район[774]. В число членов терского кружка, наиболее приближенных к Мальбахову, входили один из секретарей обкома, глава республиканской профсоюзной организации, секретарь Президиума республиканского Верховного Совета, руководитель строительного отдела обкома. По подсчетам дотошных критиков Мальбахова, из пяти кабардинцев, входивших в состав бюро обкома, трое, включая Мальбахова, были родом из Терского района, откуда же происходило 12 (63 %) из 19 кабардинцев — депутатов Верховного Совета, занимавших руководящие должности[775]. Кадровые решения в ряде случаев принимались без оглядки на возражения членов бюро обкома. Вместе с тем ряд фактов позволял оппонентам Мальбахова утверждать, что он советовался по поводу назначений с неформальной группой своих терских земляков. «Я заявляю, что ни один кадровый вопрос т. Мальбахов не решает без совета… земляков. Это известно всем товарищам в республике», — сообщал автор одного из писем в ЦК КПСС[776]. По его же утверждению, представители терской группы играли роль доверенных агентов Мальбахова, создавали его культ в республике и запугивали тех, кто осмеливался критиковать Мальбахова[777]. Такие сигналы отражали как реальные факты, так и те представления о характере власти первого секретаря, которые циркулировали в республике. Разные факты подтверждали подобные подозрения. Так, в январе 1967 года без видимых причин был снят с должности председатель Президиума Верховного Совета республики. Представляя вопрос, Мальбахов только туманно сообщил, что бюро обкома «сочло целесообразным перевести его на другую должность», а сам снятый чиновник «согласен с решением бюро… и считает его правильным»[778].

Судя по заявлениям критиков, Мальбахов использовал такие традиционные методы формирования сетей, как внеочередные выдвижения и компромат. Ряд функционеров, делавших успешные карьеры, считались в республике людьми с различными пятнами в биографии. Один из таких работников получил известность благодаря поддержке Мальбахова, выдвигавшего его на высокие руководящие должности вопреки мнению других членов бюро обкома. Он был родом из Терского района, как и некоторые другие приближенные Мальбахова, но при этом погорел на неприглядных поступках в личной жизни[779]. Как показала проверка, проведенная сотрудниками ЦК КПСС, некоторые не подтвердившиеся компрометирующие слухи в течение многих лет преследовали и других близких сотрудников Мальбахова[780]. Подтверждая эти оценки, один из кабардино-балкарских руководителей, чрезвычайно положительно относившийся к Мальбахову, много лет спустя писал:

Нет людей без недостатков… Были они и у Мальбахова. Чаще всего можно услышать упреки по поводу того, что Т. К. Мальбахов допускал ошибки в подборе кадров, выдвигал на руководящие посты якобы не тех, кто этого заслуживал, делал он это под влиянием определенной группы людей и т. д. На это я ответил бы так: если и правы те, кто это утверждает, то лишь отчасти. Мы живем в реальном мире, где очень мало людей, а тем более политиков, на которых не оказывали бы свое влияние отдельные личности или определенные группы людей[781].

Формирование сплоченной сети из преданных Мальбахову работников способствовало формализации партийных процедур и отсутствию в ряде случаев даже видимости коллективного руководства. Как показывают стенограммы пленумов Кабардино-Балкарского обкома партии, многие из них проходили по сокращенному сценарию, без обсуждений предложенных докладов и решений. «Товарищи, на этот раз нам не удалось провести пленум так, чтоб доклады подвергались обсуждению», — заявил Мальбахов на скоротечном пленуме обкома 5 января 1967 года[782]. «Товарищи! Вопросов не было задано. В выступлениях товарищей не было таких вопросов, которые бы требовали немедленного ответа… Я думаю, нет необходимости в заключительном слове», — говорил Мальбахов месяц спустя на пленуме обкома 17 февраля 1967 года[783].

Вторгавшиеся в этот рутинный поток даже безобидные критические замечания отвергались, а их авторы подвергались давлению. Так, в феврале 1968 года при обсуждении отчетного доклада обкома для будущей партийной конференции, который представлял Мальбахов, один из выступавших, кандидат в члены обкома Н. Ф. Мишков, заявил: «Хотелось бы, чтобы в докладе критика и самокритика была развернута. Во всех разделах доклада не названа ни одна фамилия, ни один человек. Это удивительно, как можно в целом докладе не назвать лиц, которые срывали отдельные мероприятия»[784]. Это замечание явно вызвало недовольство руководящей группы обкома. Сначала министр здравоохранения республики, землячка Мальбахова, заявила, что Мишков сам допускал «непартийные поступки», а затем Мальбахов перевел разговор в своеобразную угрозу: «Насчет критики, т. Мишков предлагает сделать ее конкретной… А если называть руководящих работников согрешивших, то конечно прежде всего следовало бы назвать т. Мишкова. Я думаю, не надо этого»[785].

Таким образом, по многим признакам в середине 1960‐х годов Мальбахов следовал путем авторитарных секретарей, формировавших свои сети описанными в предыдущих главах книги методами. Однако в конце 1960‐х годов ситуация менялась, главным образом под давлением Москвы. В начале 1968 года в аппарате ЦК наметились новые тенденции в отношении руководства Кабардино-Балкарии. Не доводя дело до полной чистки терской сети, ЦК обратился к институциональным методам воздействия на республиканского лидера. Стратегически важную должность заведующего отделом организационно-партийной работы обкома занимал русский, А. А. Мельник, который также был членом бюро обкома[786]. Мельник находился в хороших отношениях с инструктором отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС В. И. Бессарабовым, который присматривал за делами в республике и, по более позднему свидетельству одного из руководителей республики, Т. К. Мальбахова «явно не любил»[787]. В феврале 1968 года ситуация для Мальбахова осложнилась. Второго секретаря обкома Г. А. Хубаева, для которого Кабардино-Балкария успела стать, как он говорил, «второй родиной», после одиннадцати лет пребывания на этой должности сменил 50-летний Н. Н. Крупин, предыдущие десять лет прослуживший в отделе партийных органов ЦК КПСС[788]. Судя по стенограмме заседания Кабардино-Балкарского обкома, на котором рассматривался этот вопрос, ротация была неожиданной. Мальбахов не скрывал сожалений по поводу ухода Хубаева. Сам Хубаев так объяснял причины своего перевода в Москву на должность заместителя министра финансов РСФСР по кадрам: «При решении вопроса о моей дальнейшей работе, видимо, учитывалось, что я проработал в качестве второго секретаря Кабардино-Балкарского обкома одиннадцать лет и что ленинский принцип воспитания кадров требует, чтобы кадры долго не засиживались на одном месте. Руководствуясь этим принципом и был решен вопрос о моем переходе в Москву»[789].

Означало ли это заявление, что в центре считали Хубаева слишком тесно связанным