Подобные призывы к «наведению порядка» означали в числе прочего стремление к соблюдению понятных номенклатурных правил, нежелание возвращаться к неразберихе и нестабильности хрущевского периода. Стремясь к единоначалию, каждый чиновник примерял положение Петухова на себя. Один из первых секретарей райкомов заявил оппозиционерам на пленуме обкома в июне 1969 году: «…Вы хотите поставить первого секретаря обкома партии в довольно глупое положение. По-вашему, и мы, первые секретари райкома партии, должны в такой же обстановке работать? Первый секретарь был и остается первым секретарем»[815].

Одним из аргументов против нарушителей спокойствия были ссылки на правила, которые один из выступавших назвал «партийной этикой»[816]. В частности, реакцией на публичные нападки хрущевских лет стало требование соблюдать внешние приличия и улаживать конфликты за закрытыми дверями. Кировским раскольникам ставили в вину нарушение этого правила, выступление с критикой перед аудиторией, включавшей приглашенных на пленум гостей. «Разве не видите, сколько здесь молодежи, комсомольцев сидит, которые понимают бюро как образец для себя? Пенсионеры были приглашены. И вы не могли найти возможности сказать, что у меня есть заявление, но для закрытого пленума», — говорил один из членов бюро[817]. С этой точки зрения действия Петухова, который вынес обсуждение вопроса на закрытую часть пленума, выглядели зрелыми и соответствующими «партийной этике». Неприемлемыми с точки зрения политики стабильности и уважения номенклатурного старшинства кировские чиновники объявляли языковые тропы последних лет хрущевского правления, в частности широко принятое на вооружение группой оппозиционеров понятие «подхалим». «Товарищи считают так, что если не по их мнению высказываются, то они считают, что это подхалимство. Я думаю, что это просто оскорбление», — говорил один из членов бюро обкома. «Пора прекратить приклеивать ярлыки подхалимов всем и каждому. Это старое, грязное оружие», — вторил ему Петухов[818].

В общем, конфликты, отравлявшие жизнь Петухову с 1962 года, были наконец преодолены путем смещения с должностей самих его оппонентов. Когда Петухов в 1971 году покинул область, его сменил представитель местных кадров, второй секретарь И. П. Беспалов, назначение которого отвечало новой политике центра по выдвижению местных функционеров и соблюдению неписаных норм старшинства. Беспалов постепенно поднимался вверх по карьерной лестнице и к моменту его назначения находился на одну ступень ниже Петухова в областной номенклатурной табели о рангах[819]. Подобно многим другим российским секретарям обкомов его поколения, Беспалов долго пробыл на этой должности, освободив ее лишь в 70-летнем возрасте, после того как в 1985 году к власти пришел Горбачев.

Новое качество сетей

Региональные политические сети, выстраивавшиеся вокруг партийных губернаторов, не были столь же узкими и асимметричными, как сети авторитарных секретарей, отличаясь от них большей широтой и равномерностью и в целом соответствуя контурам формальной партийной иерархии. Партийные губернаторы, укрепляя свои коалиции, были склонны использовать обычные инструменты партийной власти, такие как упорядоченные перестановки кадров и традиционные заседания бюро. И первый секретарь, и его сеть придерживались неписаных номенклатурных правил, «партийной этики». Среди таких правил было повышение в должности в порядке старшинства, продвижение по службе местных функционеров, а не чужаков, соблюдение стандартов вежливости и приличий в повседневных взаимодействиях. Хотя такой первый секретарь не был диктатором, обычно в нем видели сильного лидера, способного навязать свою волю. Представление о стратегиях руководства регионами во главе с партийными губернаторами и о наблюдавшейся в них сетевой динамике можно получить, рассмотрев два несхожих примера: Краснодарский край и Литву.

Влиятельный первый секретарь Краснодарского края Г. С. Золотухин представлял собой пример партийного губернатора. С самого момента назначения на эту должность он имел широкие полномочия, в том числе при решении кадровых вопросов. Но это не превратило его в диктатора. Золотухин, как и другие секретари, был ограничен рядом неформальных институциональных сдержек. Он не мог злоупотреблять увольнениями подчиненных, не привлекая нежелательного внимания со стороны центра. Более того, от него ожидалось, что кадровые перестановки будут производиться с учетом принципа старшинства, что ограничивало его возможность выдвигать молодые кадры, в том числе и во внеочередном порядке. В соответствии с новой тональностью, заданной брежневским руководством, Золотухин соблюдал правила «партийной этики» в своих отношениях с подчиненными.

Краснодарский край, четвертый по численности населения регион России, был крупным производителем сельскохозяйственной продукции: в 1966 году на его долю пришлась тринадцатая часть хлебозаготовок в РСФСР[820]. Назначение Золотухина отличалось от большинства других назначений первых послехрущевских лет тем, что оно было сделано в рамках небольшой, но стратегически важной серии перестановок в четырех из пяти крупнейших партийных организаций РСФСР, произведенных в течение года после прихода Брежнева к власти[821]. Вопреки последующей тенденции выдвигать на руководящие должности местных уроженцев, Золотухин, ставший первым секретарем в январе 1966 года, был в Краснодарском крае чужаком. Прослужив одиннадцать лет в Тамбовской области, тоже преимущественно аграрном регионе, он приобрел репутацию тяжеловеса, имеющего превосходные связи в Москве[822]. На XXIII съезде партии в марте 1966 года Золотухин, как положено секретарю столь крупной организации, был избран в члены ЦК КПСС. Отражением серьезного влияния, имевшегося у Золотухина в столице, служили растущие материальные вложения в регион[823].

Назначение Золотухина в Краснодарский край представляло собой типичный пример мягкой брежневской ротации региональных функционеров, состоявшейся вскоре после падения Хрущева. Золотухин сменил Г. И. Воробьева, позиции которого в крае оспаривались некоторыми местными функционерами[824]. Воробьева отправили в Москву заместителем министра сельского хозяйства СССР — не самый высокий пост, на который мог рассчитывать бывший секретарь ключевого региона. Слабые позиции Воробьева позволяли его преемнику действовать более самостоятельно, не особенно оглядываясь на сотрудников бывшего секретаря, оставшихся в крае. Золотухин быстро установил в крае свои порядки и, по словам одного автора, «ни на один день не позволил своему окружению усомниться, кто истинный хозяин на Кубани»[825]. В январе 1967 года Золотухин провел решение о замене большой группы первых и вторых секретарей райкомов партии[826]. В том же году бюро крайкома приняло критические решения о работе двух крупнейших парторганизаций края — Краснодарской городской и Адыгейской областной[827]. Критике