– Во-первых, я попала туда по чистой случайности. Во-вторых, формально я ответила на твой вопрос. Так что в следующий раз спрашивай конкретнее.

По отцовскому лицу промелькнуло что-то мрачное, предвещавшее если не смерть, то большие неприятности.

– Как…

Передразнивая его, Брайс подняла палец:

– Что произошло после того, как я исчезла?

При виде ее пальца янтарные глаза отца гневно вспыхнули. Эта девчонка смела диктовать ему условия. Последнее особенно бесило его, привыкшего к женской покорности.

Но он совладал с гневом. В одном отец и дочь совпадали: оба смаковали вести, зная, что те ударят по другому.

– Астерии бросили Аталара и твоего брата в свою подземную тюрьму. Им удалось сделать так, что ни капли сведений о попытке мятежа не просочилось наружу. Сообщили лишь тем из нас, кому положено знать. – Он залпом допил вино. – Ты явилась одна или захватила сюда гостей из того мира?

– А ты видел еще кого-то, кроме меня? – вопросом ответила Брайс.

Незачем ему знать, что она рассталась со своими спутниками отнюдь не дружески. Задержись она там еще на мгновение, пожалуй, Азриель бы ее убил.

Брайс уложила локти на стол. Горсианские кандалы глухо ударили по холодной мраморной поверхности.

– Итак, ты знал, что Рунн целых пять дней томится в застенке, и ничего не сделал для помощи сыну?

– Рунн заслужил все, что с ним случилось. Эту судьбу он выбрал сам.

Пальцы Брайс сжались в кулаки. Ногти впились в мякоть ладони.

– Но ведь он – твой сын. Это для тебя не довод?

– Я смогу зачать и других.

– Не сможешь, если раньше я тебя убью.

Пространство заволокло знакомой белесой дымкой.

Отец улыбнулся, словно заметив, что чисто фэйская ярость у его дочери имеет человеческую окраску.

– Ты очень похожа на мать, – с усмешкой произнес он. – Кстати, не хочешь спросить, как она поживает?

– Если бы с ней что-то случилось, ты бы мне все выдал и без моих вопросов. И с большим удовольствием. Почему астерии пока оставляют Ханта и Рунна в живых?

– Полагаю, сейчас моя очередь.

– Нет, моя. Твое «Кстати, не хочешь спросить, как она поживает?» считается за вопрос. Вот так-то… папочка.

Глаза отца вспыхнули, словно выпад Брайс ему даже понравился.

– Хорошо, пусть будет так.

– Почему они пока оставляют Ханта и Рунна в живых?

– Скорее всего, чтобы использовать их против тебя, хотя сказать наверняка не могу. – Он снова наполнил рюмку. Лучи закатного солнца, падавшие из окна, придавали вину цвет свежей крови. – Расскажи мне про кинжал. Это и есть кинжал из пророчества – брат Звездного меча?

– Да. Единственный в своем роде. У них его называют Правдорубцем.

Отец приготовился задать следующий вопрос, но Брайс постучала по столу. Сейчас важнее узнать про общую картину событий и про возможных союзников, если таковые выжили.

– Как дела у Офиона?

– После неудачной атаки на лабораторию они больше ничего не предпринимали. Их осталась жалкая горстка. Офион фактически мертв.

Брайс сделала над собой усилие, чтобы не поморщиться.

Король Осени осушил и эту рюмку. При такой скорости он еще до полного захода солнца опустошит всю бутылку.

– Как ты добыла Правдорубец?

– Украла. – Брайс слегка улыбнулась, увидев, как отец скорчил гримасу. – Что с остальными моими друзьями? Они живы?

– Если ты причисляешь к своим друзьям предателя Кормака, то нет. Остальные, насколько я слышал, живы и здоровы.

Брайс замутило. Кормак был ее другом.

– Ты украла кинжал, чтобы исполнить пророчество?

Она пожала плечами, вложив в этот жест всю оставшуюся невозмутимость.

– Я устала от этой игры. – Брайс положила вилку.

Кормак мертв. Когда его не стало: во время атаки на лабораторию? Или он умер уже в астерийских застенках, после допросов и пыток? Был и третий вариант: астерии могли «великодушно» отправить его домой, к отцу, и кусок дерьма, зовущийся Королем Аваллена, разорвал его в клочья за опозоренную фамильную честь.

Король Осени улыбнулся, ощущая себя победителем:

– Тогда не смею тебя задерживать. Увидимся завтра утром.

Горе выворачивало Брайс наизнанку, но она все же бросила отцу:

– Да пошел ты…

Он лишь склонил голову и молча продолжил есть.

* * *

Итан спускался по ступенькам Дома Пламени и Тени. Темнота была настолько кромешной, что даже его волчьи глаза ничего не различали.

О том, что находилось внизу, он не слышал ни от кого. Теперь узнает на собственной шкуре. Иного выбора у него не было.

Он понятия не имел, как долго длится спуск. Воздух был сухим и спертым. Как в склепе.

Шуршание его кроссовок слабым эхом отдавалось от черных стен. Итан напрягал глаза, пытаясь увидеть хоть что-то, и ничего не видел. Ступеньки вполне могли окончиться обрывом. Волчья интуиция, обычно предостерегавшая его, молчала. Никаких предупреждений.

Так оно и было. Но лестница не окончилась обрывом. Сойдя с последней ступеньки, Итан ударился лбом о металлическую стену. Он отпрянул, пробормотав ругательство.

На лестницу упал мягкий золотистый свет.

То, что он принял за стену, оказалось дверью. Она открылась. За дверью виднелся изящный женский силуэт. Еще не разглядев ее лица, он узнал голос. Властный, аристократичный, пронизанный скукой.

– Что ж, постучаться можно и собственной головой, – лениво произнесла Джезиба Рога.

31

Джезиба Рога провела Итана через подземный зал с черными стенами. Единственным освещением здесь служили пылающие камины, сделанные в форме хищных зубастых пастей. Перед ними восседали драки всех оттенков, вампиры потягивали кровь из кубков, а демонаки в деловых костюмах стучали по клавишам ноутбуков.

По-странному… нормальное место. Что-то вроде частного клуба.

Итан подумал, что это и есть своеобразный частный клуб. Штаб-квартиры любого Дома были круглосуточно открыты для всех, кто к нему относился. Кое-кто предпочитал здесь же и жить; в основном те, кто обслуживал штаб-квартиру. Но некоторые приходили просто потусоваться, встретиться с друзьями, отдохнуть.

К своему стыду, Итан никогда не был в местной штаб-квартире Дома Земли и Крови. В главной штаб-квартире, расположенной в Хилене, он тоже не был. Брайс была, в детстве, но он смутно помнил ее рассказ.

Из зала они с Джезибой вышли в длинный коридор. Встречные почти не замечали появившегося волка. Потом была анфилада комнат с двойными дверями из черного дерева, каждую створку которых украшал рогатый череп – своеобразный герб Дома.

Итан не знал, что́ ожидал увидеть. Может, какой-то кабинет, обставленный с мрачной роскошью…

Но только не бар со стенами цвета оникса, освещенный синими молниями. Их цвет был таким же, как сердцевина пламени свечи. В дальнем конце, под аркой, играл квартет. Все столики на возвышении имели такие же светильники и