Брайс указала на то место стола, где со вчерашнего дня лежали Звездный меч и Правдорубец. По словам Рунна, отец редко осмеливался дотрагиваться до меча. Похоже, так оно и было, если оружие лежало там, куда король положил меч и кинжал сразу после ее внезапного появления.

– Давай поговорим о том, как нам добавить еще немного к моей репутации Звезднорожденной принцессы магии. Я соединила меч и кинжал. Пророчество исполнилось.

– Ты ничего не знаешь об этом пророчестве, – сказал Король Осени и вернулся к работе.

Брайс лучезарно улыбнулась:

– А разве мое толкование неверно? «Когда объединятся нож с мечом, и наш народ объединится тоже». Я побывала на нашей древней родине. Встретилась с тамошними фэйцами. Напомнила им о нашем существовании. Затем вернулась. Итак, обе части народа соединились.

Король Осени презрительно покачал головой:

– Ты знаешь о свойствах меча и кинжала ничуть не больше, чем о своей истинной природе.

Брайс притворно зевнула:

– Я хорошо знаю, что только Избранные могут брать в руки это оружие. Постой, а ведь ты не можешь? Насколько помню… доступ в клуб Избранных есть только у нас с Рунном.

– У Рунна нет изначальной силы. Он бы не справился с потоком света.

– А у меня есть? – невинным тоном спросила Брайс. – Ведь ты поэтому держишь меня здесь? Ты хочешь устроить нечто вроде подготовительной тренировки, чтобы потом я смогла исполнить твое желание – избавить Мидгард от астериев.

– Кто тебе сказал, что я хочу избавиться от астериев?

– Ты всегда умел мастерски скрывать свое отношение к ним. Но вот что получается: то ты стараешься уберечь меня от них, а то вдруг стремишься сохранить астерийское благоволение к фэйцам. Чего ты на самом деле хочешь?

– А если того и другого?

– Конечно. Но если ты избавишься от астериев, это даст тебе гораздо больше власти, чем ты рассчитывал получить, втягивая нас с Кормаком в брачную авантюру.

Король Осени что-то подкрутил на приборе, и свет сдвинулся на миллиметр вправо.

– Пока фэйский народ жив, так ли уж важно, кто у власти?

– Представь себе, важно. В одном из вариантов наш мир остается под гнетом паразита. Меня такой выбор не устраивает.

Он поставил призму на место.

– Расскажи мне об этом… паразите. Вчера ты что-то говорила по поводу Нырка. Якобы через этот ритуал астерии отнимают у нас часть силы.

Брайс напряженно раздумывала, рассказывать ему или нет. Король Осени чувствовал ее внутреннюю бурю. Он смотрел на дочь и ждал.

Кому он решится рассказать об этом? С другой стороны, чем больше тех, кто знает, тем лучше, даже если среди них попадаются отъявленные придурки. Тогда есть шанс, что тайна не погибнет с ней.

И после всей гнуси, что она узнала из «лекции» Силены, после всего, через что прошла… возможно, рассказ поможет создать целостную картину.

Брайс начала рассказывать. Она выложила отцу все, что узнала об астериях, их истории, их «пищевых пристрастиях», о первосвете и второсвете. Боги, говорить об этом было куда противнее, чем думать.

Закончив рассказ, она тяжело привалилась к спинке кресла.

– Итак, мы для астериев являемся огромной кормушкой.

За время рассказа Король Осени не произнес ни слова и только сейчас тихо сказал:

– Получается, астерии отнимали у нашего народа слишком много силы и делали это слишком долго. Потому династии и хирели и каждое новое поколение оказывалось слабее предыдущего. – Он больше говорил с собой, чем с Брайс. Но потом вновь повернулся к ней. – Значит, вся вода на Мидгарде заражена.

– Да. И никакой фильтр тебе не поможет, если ты это имел в виду.

– А фэйцев в том мире эта опасность не коснулась? – спросил он, сердито сверкнув глазами.

– Их пронесло. Когда астерии господствовали в том мире, они еще не додумались до этого варварского способа. – Брайс потерла виски. – Возможно, меч и кинжал смогут уничтожить паразита. – Брайс наморщила лоб, изображая задумчивость. – Вот если ты согласишься послужить фэйскому народу и позволишь проткнуть себя одновременно мечом и кинжалом, появятся хоть какие-то данные.

– Тебе не понять действия этого оружия, – сухо сказал Король Осени, не отреагировав на ее шутку.

– А ты понимаешь? – с нескрываемым скептицизмом спросила Брайс. – Как? Поделись.

– Доступ к древним книгам и манускриптам был не только у тебя. Коллекция Джезибы Роги – жалкие крохи по сравнению с моей, а моя – такие же жалкие крохи по сравнению с тем, что собрано на Аваллене. Я долго изучал эту тему и сделал ряд выводов.

– Рада за тебя. Ты просто гений.

На кончиках отцовских пальцев затрещал огонь. Таким огнем он в детстве «вразумлял» Рунна. Брайс быстро прогнала эту мысль.

– На твоем месте я бы воздержался от дерзостей, – предупредил ее отец. – Твоя жизнь сейчас целиком зависит от моей доброй воли.

Брайс почувствовала, как в ее кишках забурлило что-то маслянистое и тошнотворное. Как бы ни называлась игра, затеянная ими… в этом раунде победа досталась Королю Осени.

– А ты еще хуже, чем я думала.

Он взял записную книжку в зеленом переплете и резко открыл. Страницы были испещрены записями результатов экспериментов и сопутствующими размышлениями. Такие же записи покрывали листы бумаги, лежащие стопкой под книжкой. Король Осени принялся листать страницы. Брайс думала, что сейчас последует вспышка гнева. Но он приторно-учтивым тоном произнес:

– Ты меня утомила. Ступай к себе.

32

Когда Ястреб оставил дверь камеры открытой, Хант понял, чего ожидать. Понимание усилилось, когда всех троих снова сбросили на грязный пол. Рунн ударился покалеченной рукой и застонал.

Все делалось ради того, чтобы сломить Ханта и подчинить воле Ригелуса. Медленное воздействие на его решимость. Смотри, как из-за тебя мучаются твои друзья. Расчет был прост: измотать его этим зрелищем, пока не начнет умолять палачей прекратить, пока не станет предлагать что угодно, только бы спасти Рунна и Баксиана.

– Поднимайтесь! – приказал Ястреб, остановившись в проеме двери.

Мордок и несколько волкожутней спустились в камеру. Они не стали ждать, пока Хант подчинится приказу Ястреба, и сразу направились к ангелу, сверкая серебристыми дротиками на мундирах.

Хант оскалил зубы. Увидев его лицо, трое волкожутней попятились. Сейчас на них смотрел Умбра Мортис, измученный, но не сломленный.

Даже Мордок со всеми его серебряными дротиками предусмотрительно остановился.

У Ханта дрожали ноги, все тело ныло от боли, но он стоял. Едва выросшие крылья дрогнули, пытаясь гневно расправиться. Пусть вина целиком лежит на нем, он будет бороться до последнего.

– Ригелус пригласил на аудиенцию, – изрек Ястреб, постучав по невидимым часам на тонком запястье. – Лучше не заставлять его лучезарность ждать.

Хант