– Знаешь, приятель, – произнес он после долгой паузы и сплюнул кровью на влажную солому. – Единственное, на что я не жаловался, так это на свою память. Я понятия не имею, кто ты, мать твою, такой. Может, просветишь?

– Ты… Ты… Ах ты тварь! Мое имя – Бенедикт. Бенедикт Лемар. Придворный зодчий. Вспоминай! Вспоминай про мой особняк! Ты отобрал его! Превратил в жалкую дыру! Ты вышвырнул меня с работы! Растоптал репутацию! Вся моя жизнь теперь ничто! Из-за тебя. Хотя… – незнакомец расхохотался, – чему удивляться? Мы виделись всего три… нет, четыре раза. Этого, видимо, оказалось недостаточно. Зачем запоминать простого строителя? Что ты наплел про меня лорду? Алчный, завистливый, беспринципный…

Внезапно человек замолчал. В тревожной тишине слышалось только его шумное, судорожное дыхание, прерываемое частыми всхлипываниями. Иворн нахмурился, стараясь припомнить хоть что-нибудь из рассказа безумца.

– Послушай, приятель, – он заерзал на соломе и с тихим вздохом прислонился к прутьям решетки. – Ни для кого из нас не секрет, что жить мне осталось от силы пару часов. Все эти люди наверху ради этого и собрались. В чудеса я не верил даже в детстве, а потому не тешу себя надеждами. – Пересохшее горло свело приступом кашля. – Это я к тому, что мне нет смысла врать. Я бы хотел перед смертью облегчить твои страдания, правда, но так уж вышло, что мне ничего не известно о твоих бедах.

– Наглый лжец! Да как ты смеешь…

По ушам Иворну резанул оглушительный лязг, вгрызаясь, казалось, в самый мозг. Сыщик скривился, зажимая уши руками.

– Да успокойся ты и послушай! – выкрикнул он, чувствуя ноющую, жгучую боль от каждого произнесенного слова. – Да, все верно, я курировал перестройку Крепости, но всеми процессами руководил командир личной гвардии лорда. Ныне покойный, к моему сожалению. Говоришь, мы пересекались? Вполне возможно. В конце концов, я утверждал планы и, представь себе, даже вносил кое-какие правки. И это все! Я не занимался наймом людей, не занимался их увольнением. – Иворн прочистил горло и замолчал, давая отдых пульсирующим от боли губам и деснам. – Через пару месяцев после нашего приезда мы с Реймиром объединили несколько надежных парней и создали организацию по борьбе с преступностью Денпорта. Сейчас она известна как Городской сыск. Был ли нам нужен штаб? Конечно. Мы собирались пристроить к Крепости еще один корпус. Небольшой, но хорошо укрепленный. Но Магнус не одобрил проект. Вместо этого он предложил нам пустой, по его словам, особняк на окраине Крепостного двора. Он сказал, тот принадлежал разорившемуся купцу или что-то в этом духе. Подходил ли он под наши нужды? Не особо, но это было лучше, чем ничего. Так что, если у тебя есть вопросы, задай их советнику, ведь именно он передал мне ключи.

– Чушь! Это все – чушь! Ты наглый лжец… ты…

– Хватит… – Иворн зажмурился, чувствуя, как от криков этого Бенедикта у него начинает болеть голова. – Я рассказал все что знаю. Чего тебе еще надо?

– Поклянись! Поклянись, что ты говоришь правду!

– Ну, клянусь… Полегчало? – Иворн снова закашлялся и медленно улегся на солому. Чувствовал он себя, мягко говоря, хреново: горло саднило, голова грозила расколоться от острой боли, а тело словно пропустили через мясорубку. – А теперь прояви уважение к умирающему. Оставь меня в покое.

7.

– Уважаемые дамы и господа! – надрывался Корди. – Настала пора представить вам настоящую машину для убийств! Встречайте, Шен – самый опытный боец Арены.

Иворн не видел соперника. К началу третьего боя глаза заплыли так, что он едва мог их открыть. Вместо противника Хонна мог различить лишь расплывшееся пятно, смутно напоминающее человека. Он едва держался на ногах. Да, он убил братьев Бартон, но бой дался ему тяжело. Слишком тяжело. В бытность свою солдатом он, без сомнений, смог бы выступить куда как лучше, но те годы давным-давно остались в прошлом, и теперь приходилось считаться с каждым синяком.

Шен сбил его с ног спустя мгновение после того, как Корди объявил начало боя. Иворн неуклюже парировал нацеленный в его грудь удар и немедленно пропустил коварную подсечку. Грязный песок встретился с его разбитым лицом, и Хонна едва не потерял сознание от боли. Толпа ревела. Наконец-то все они получили то, чего так ждали весь вечер. И Иворн никак не мог помешать этому.

Он поднял голову, сплевывая кровь, и попытался подняться на ноги. Удар в живот припечатал его к стене ямы. Все, что Хонна смог сделать – встать на четвереньки и попытаться отползти в сторону. Все, что угодно, лишь бы отсрочить неминуемое.

Чудовищный пинок швырнул его в сторону, выбив воздух из легких. Сломанные ребра немедленно взорвались ослепляющей вспышкой боли. Надсадно кашляя, Иворн нащупал стену арены и прислонился к ней, словно к спасительному берегу. Он ничего не мог сделать. Сил не осталось даже на то, чтобы поднять руку. Следующая атака обрушится на его голову и отправит душу на встречу со всемогущим Судьей. Никаких сомнений.

Иворн зажмурился, ожидая худшего. Где-то там, на задворках сознания, сходила с ума толпа. Все эти люди жаждали его смерти… все они желали возращения прежних порядков, и смерть Иворна – лишь первый, но очень весомый шаг в этом направлении. Что ж, кто может их винить за это? Кто знает, как бы сам Иворн поступил на их месте?

Хонна глубоко вздохнул, представляя, что почувствует, когда меч Шена раскроит его череп. Ему было жаль, что он подвел Рея, оставил наедине с этим проклятым городом. Будь что будет… Судья примет всех…

– Вставай!

Иворн с трудом разлепил неподъемные веки и увидел перед глазами мозолистую ладонь.