Шрифт:
Закладка:
Бояна прижалась спиной к его спине. Храбр покрепче стиснул топоры и прищурился, стараясь не обращать внимания на муть. Птицелюды виднелись ему духами с темными провалами на месте лиц. Но они так же истекали кровью, как простые смертные, и Храбр мотнул головой, смахивая с глаз выбившиеся из-под ремешка волосы.
– Ну, подходите, коль жить надоело!
Марий шел сквозь птицелюдов, как раскаленный нож сквозь масло. Они не могли приблизиться к нему ближе чем на длину меча, оседая на песок обмякшими грудами тряпок и перьев. Дейвас не оглядывался на бродяжников – не маленькие, сами за себя постоять сумеют. Лишь мельком глянул на Итриду: та выплясывала вокруг самого крупного птицелюда, вырисовывая на нем россыпь мелких порезов, из которых сочилась темная густая кровь. Ее было уже слишком много, чтобы у птицелюда оставались какие-то шансы: тварь двигалась рвано, шипела, но раз за разом промахивалась, когда пыталась дотянуться до девушки.
Не к месту Марий подумал, что она, при всей невозможности ее дара, – почти готовый дейвас. Огнем своим владеет, с оружием тоже дружна, бродяжница, давным-давно забывшая про родительский дом. Понять бы еще, откуда у нее искра. Впрочем, поигрывающий клубком пламени мужчина, к которому дейвас прорезал себе дорогу, вызывал у него тот же вопрос. Дейвасов, как и лаум, было не так много, чтобы глава Школы не знал каждого из них.
Но этого мужчину весен сорока с угрюмым тяжелым лицом, покрытым многочисленными ожогами, застарелыми и свежими, едва затянувшимися розовой кожей, Болотник видел впервые.
– Кто ты? – крикнул он.
Черный меч рассек воздух, одежду и плоть с одинаковой легкостью, и на лицо Мария брызнула россыпь горячих капель. Он смахнул те, что попали на ресницы, и снова глянул на колдуна. Тот ухмыльнулся уголком губ, отчего морщины и ожоги стали глубже, и без слов развел руки, превращая клубок огня в ленту. Потом перехватил эту ленту за край и ударил ею Мария. На лету она вытянулась и истончилась. Дейвас поймал ее в воздухе и крутанул запястьем, наматывая на руку. Но тут же зашипел от боли и стряхнул огненное кольцо. Оттянул край куртки и неверяще уставился на алую полосу, вздувшуюся поперек ладони и обнявшую запястье.
– Что, огненосец, не сумел совладать с огоньком? То-то же! Не всякий огонь вам подвластен, хоть вы и мыслите иначе! – выкрикнул колдун и припал на колено, ударяя кулаком в землю.
Пылающая волна протянулась от него к Марию, и тот едва успел отшатнуться в сторону. Тут же выставил щит из воды, призванной из Черницы, и собственного огня. Сплетение черной воды и черного пламени бешено закружилось, отражая атаку.
– Да откуда же вас столько повылезало, – процедил Марий.
Отбил щитом удар огненного кнутовища и медленно двинулся к колдуну. Тот уже осыпал его комками пламени, падающими со всех сторон. Один такой комок дейвас принял на меч: металл зашипел, знаки раскалились, и от них пошел пар, но оружие выдержало.
– Вы думали, что, кроме вас, носителей искры Перкунаса, другой силы не найдется? – выкрикнул колдун, крутя руками, точно плел сеть. Между его ладоней начало зарождаться сияние, не предвещавшее бродяжникам и Марию ничего хорошего. – Так знайте, что вы теперь не огненный щит Беловодья! Есть кое-кто посильнее. И вскоре вы все склоните головы перед ее властью! – колдун ощерился, как дикий зверь.
Огонь разгорался все ярче. Он опалял и своего создателя, и выражение безумной радости на его лице сменилось гримасой боли, но безумец не бросил заклятие. Лишь задвигал руками еще быстрее, а вслед за его пальцами и впрямь потянулись ячеи ловчей сети – огромной, тяжелой, болезненно-алой. Руки колдуна запузырились ожогами, которые стали лопаться и обугливаться. Кровь смешивалась с сукровицей. Марий поморщился от отвращения, перехватил меч и взмахнул им. Лезвие будто удлинилось: черный пламень не стекал с него, а замедлился и загустел, став продолжением металла, только гибким, но таким же черным, со светящимися красным знаками, размытыми, точно смотришь на них через воду. Марий ударил мага хлыстом, рассекая надвое не успевшую завершиться сеть. Но следом за ним полоса золотого пламени вонзилась в живот колдуна, тот согнулся и захрипел, разом потеряв нить так и не завершенного заклинания. А золотой огонь слился с сетью, достраивая ее, заполняя порванные и еще не сплетенные ячеи. Сеть поднялась в воздух… и рассыпалась на стрелки без оперения, которые понеслись прямиком к птицелюдам. Они били точно, навылет пронзая сердца и головы, и птицелюды один за другим падали на берег, чтобы больше уже не пошевелиться.
Итрида уронила воздетые над головой руки. Ее лицо быстро заливала смертельная бледность, на которой особенно ярко горели жилы, такие же золотые, как пламя, которое она создала. Тонкие линии разбегались по вискам, стекали по шее под одежду, выползали по запястьям на пальцы и ладони. Итрида шагнула вперед и упала ничком.
– Итка! – Даромир метнулся к ней, рухнул на колени и бережно перевернул девушку.
Отвел упавшие на лицо рыжие волосы и приложил руку к раскрытым губам, ловя отзвук дыхания. Выдохнул и бережно прижал ее к себе.
– Она истощена, – Марий и сам поразился тому напряжению, что прозвучало в его голосе, тяжелому как камень.
Когда руки шехха скользнули вокруг тела Итриды, дейвас напрягся. Он не должен был потерять ее так неожиданно. Только не сейчас, когда наконец перед ними забрезжила надежда на то, что она справится со своим даром. И можно будет… Можно…
Можно будет задать ей все вопросы и выяснить все подробности.
Огненосец усилием воли отвел взгляд от шехха, склонившегося слишком близко к девушке. Марий поочередно осмотрел бродяжников: Бояна не пострадала, у Даромира левая половина лица была залита кровью, а вот Храбр тяжело опирался на плечо подружки, и его одежда слишком сильно пропиталась темной влагой.
– Эй, оборотень, – окликнул его Марий.
Храбр поднял голову и поморгал.
– Да? – медленно отозвался он.
– Иди в Навь. Твой дух поможет ране затянуться быстрее, если ты разделишь с ним боль.
– Я с ним не сдюжу сейчас, – так же медленно, словно каждое движение давалось ему с трудом, покачал головой Храбр.
Бояна обеспокоенно глянула на друга и придвинулась ближе.
– А оберег Хранительница тебе для чего дала? Чтобы перед девками на базаре хвалиться? Иди уже. Среди нас нет лекаря, в Чащу вернуться мы не можем, а до ближайшей волости ты просто не дойдешь.
– Храбр, пожалуйста, – Бояна положила руку на грудь воленцу и просительно заглянула в его помутившиеся от боли глаза. – Дейвас прав. Ты должен попробовать.
– А
