Шрифт:
Закладка:
Пролётка с двумя джентльменами, фотографом, штативом, фотоаппаратом и собачкой подъехала к знакомой решётке. И тут на другой стороне улицы Тухля заметил барышню, выходящую из гостиницы. Он попросил обождать буквально минутку и бросился через Большую Садовую.
– Мадемуазель Куртиц! – крикнул он, запыхавшись от радости.
Барышня обернулась, смерив взглядом. Даже на морозе излишне холодным.
– А, это вы, господин Ванзаров.
– Как я рад вас видеть, Настасья Фёдоровна! – Тухля светился от счастья.
– Я тороплюсь. У вас есть что сообщить?
Тухля понял, что сообщать нечего. Кроме того, что просил сказать Ванзаров на этот случай. Как назло, правильная фраза вылетела из головы. Разве такие пустяки остановят истинного римлянина, особенно влюблённого?
– Да, есть. Ванзаров… То есть брат мой, – поправился Тухля, – уверен, что возьмёт убийцу вашего брата буквально не сегодня, так завтра. Он уже выяснил, кто этот человек. На шее убийцы затянута петля, но злодей об этом не догадывается.
Последнюю фразу Тухля вычитал в каком-то криминальном романчике, который подобрал на улице. Фраза казалась уместной.
Настасья Фёдоровна чуть сощурилась, будто плохо видела.
– Думайте, что говорите, господин Ванзаров. Чтобы не оказаться полным дураком, – сказала она, повернулась и пошла прочь.
А Тухля остался стоять с раскрытым ртом. В сердце его с треском и грохотом рушилась мечта всей жизни. Миг – и от неё не осталось дымящихся руин. Только пустота и сожаления.
– Что-то случилось, мистер Тухофф? – спросил Джером, заметив резкую перемену в приятеле.
– Всё прекрасно, мистер Джером. Давайте сниматься.
Флаги над воротами подняты. Каток только открылся. Важным гостям швейцар отдал честь.
Установив треногу на берегу, фотограф Будевиц оглядел окрестности и нашёл, что солнце подарило живописное утро. Надо спуститься на лёд и встать на фоне дворца, чтобы вышел идеальный снимок. Скользя ботинками, мистер Джером занял место, указанное Будевицем. Монморанси притихла на его руке.
Фотограф глянул на перевёрнутую картинку и скинул черную кулиску, под которую засунул голову.
– Эй, там! Сударыня! Женщина! – закричал он, размахивая рукой. – Уйдите оттуда! Да уйдите же! Не понимает, что ты будешь делать. Такой красивый кадр не хочется менять.
– Кого прогнать? – спросил Тухля.
– Вон там, на островке уселась.
На льду без коньков Тухля был в себе уверен. Скользить по жизни ему пришлось не раз. Стараясь не упасть, он добрался до островка. Под деревом, вытянув ноги, сидела женщина. Тухля изготовил строгий тон, чтобы приказать покинуть красивый кадр. Он прокашлялся и уже готов был потребовать, но заметил, что лицо её как-то странно выглядит: застывшее, неподвижное, с изморозью на щеках. И глаза неподвижные.
Обратно Тухля вернулся так быстро, что смог бы обогнать конькобежца.
– Господин Будевиц, уходим немедленно! – прошипел он и повторил то же самое на английском Джерому.
– А в чём дело? – спросили фотограф и писатель на двух языках.
– Там труп, – на двух языках ответил Тухля. По очереди, конечно.
– Не может быть! – обрадовался Джером. – Снова в том же месте? Удивительный каток. Расскажу Конан Дойлу – не поверит. А может, придумает новое дело Холмса, что-то вроде «Каток смерти». Или «Тайна скользящих по льду». Какая невероятная страна!
– Мистер Джером, у меня нет желания снова общаться с полицией. А у вас?
– Не сегодня, мистер Тухофф.
– Тогда бежим отсюда…
Тухля подхватил штатив с фотоаппаратом и показал пример, как надо уносить ноги.
67
Он подскочил, не понимая, который час. За окном светло, солнечно, на часах десять. Провалился и проспал. Бессонная ночь, проведённая в мыслительных дебрях, отняла много сил. Слабое оправдание. На диване пусто, значит, дражайший друг тихонько сбежал исполнять трудные обязанности переводчика. Судя по кислому запаху, который не выветрился.
Ванзаров скинул сорочку с окровавленным воротом, поднял полное ведро ледяной воды, которую избегал Тухля, и вылил на себя. Жёсткое полотенце после холода разогрело кожу докрасна. Посыльного от Андреева не было. Значит, горничная и мадам Дефанс не появились. Их исчезновение не входило в планы чиновника сыска.
Подойдя к платяному шкафу, Ванзаров не нашёл чистой сорочки. Отправив Тухле мысленную молнию, он подошёл к окну и распахнул форточку. В духоту комнаты ворвался свежий ветер. Сад и каток были пустынными. Флаг с крылатым коньком поднят. На льду красовался вензель: в букву «М» вплетена тонкая буква «I».
Ванзаров бросился к шкафу, вспомнил, что там пустые полки, влез в первую попавшуюся сорочку, затянул галстук-регат, натянул сюртук с пальто, не забыл модную шапку и выбежал на улицу. Городовой на перекрёстке, заметив его, отдал честь.
Шли прохожие, проезжали сани, бежали пролётки. Улица дышала спокойствием. Чудесный солнечный денёк. Разве может случиться что-то дурное в такой день? Живи и радуйся.
Ванзаров перешёл на другую сторону. Швейцар распахнул перед ним калитку, как положено встречать почётного гостя.
По льду пруда бежало трое мужчин. Впереди нёсся упитанный господин со штативом. По снежному откосу берега Тухля вбежал зайцем.
– Ты… – задыхаясь, выдавил он. – Как… Уже… Нет… Мы тут ни при чём… Слово чести… Ad libitum [56]… Попали… Вляпались… Влипли…
Все это он выпалил скороговоркой на одном дыхании, после чего стал жадно хватать ртом морозный воздух. Подошли неизвестный господин и английский писатель с собачкой. Ванзаров узнал его.
– Снова нашёл труп?
– Пухля, я тут нет… Ни при чём… Вот поверь… Она там, у дерева сидит. – Тухля махнул рукой в сторону островка. – Позволь, мы убежим…
За всё хорошее Тухлю следовало отправить в участок. Там пристав Коялович, любитель английского юмора, отпустит и допрос не снимет.
Ванзаров посторонился.
Тухля метнулся в пролётку, спутники последовали за ним. Мистер Джером удостоил взглядом крупного мужчину, похожего на русского мишку. Он отметил странный, глубокий, пронизывающий взгляд. Заинтересовало, захотелось познакомиться с ним, расспросить, быть может сделать героем новой книги. Но господин Тухофф требовал уезжать, а джентльмен не может заставить ждать другого джентльмена. Джером отдал короткий поклон и прошёл мимо. Тем и закончилась встреча гения юмора с гением сыска. Следы затерялись в истории.
Лошадка рванула с места так, будто за ней гналась стая волков.
Спустившись на лёд, Ванзаров пошёл к островку. Издали он увидел, кто сидит под деревом. Не дойдя трёх шагов, остановился.
На холодном лице застыли пустые глаза. Причина смерти была очевидна, зрима и конкретна. Лебедева можно не беспокоить. В одиночку заниматься телом нельзя. Странно, что не видно ни
