Шрифт:
Закладка:
Я аплодировал вместе с остальными, а потом поспешил к месту своего ночлега, чтобы прихватить старый плащ из толстого твида, взял его с собой в сад, достал одеяла и бренди и стал ждать Амалию.
Я стоял на ветру у старой статуи и смотрел, как тучи скользили между звездами, а когда холодный ветер прикоснулся к моей шее, потянулся за бутылкой с бренди и сделал огненный, согревший меня глоток.
– Твоя шлюха не придет, – сказала Орланда. – Неужели ты думаешь, что она отважится выйти в столь ужасный холод только для того, чтобы совокупляться с таким, как ты?
Я повернулся и с ужасом посмотрел в изумрудные глаза богини. На ней было зеленое платье, украшенное самоцветами, рубины и гранаты украшали волосы богини, ожерелье из золота и гиразоля сверкало на шее, но лицо было перекошено от ярости. В ночи от нее исходило потустороннее сияние, перед которым бледнели эффекты, придуманные для новой пьесы Блэквеллом.
– Я не думала, что ты настолько низок, чтобы так надо мной посмеяться, – мрачно заявила она, – чтобы меня изображал какой-то писклявый мальчишка с его дурацким флиртом и шлюхами.
Хотя страх не давал мне пошевелиться, я сумел заставить двигаться свой язык.
– Леди, – сказал я, – не я написал пьесу.
– Верно, но ты стал вдохновителем, – ответила Орланда. – Ты все рассказал тупоголовому драматургу.
– Если тебе это известно, – заметил я, – ты должна знать, что я просил его не писать пьесу.
– Я знаю одно, – все так же мрачно заявила Орланда, – твои слова – это отражение твоих собственных тайных желаний. Я знаю, что ты лжив, твое сердце полно насмешек и пьеса была лишь ударом Квиллифера по мне.
– Я никогда над тобой не насмехался, – возразил я. – И никогда не говорил о тебе без уважения. Я лишь задал гипотетический вопрос старику, публично хвалившемуся тем, что он якобы знает о существовании иных миров. Драматург подслушал мои слова, а его воображение сделало остальное.
– И все же, – продолжала Орланда, – я видела свой портрет на сцене, легкомысленное, безмозглое, томящееся от любви существо, достойное презрения, и, когда я задаю себе вопрос: «Кто в ответе за это чудовищное безобразие?» — в моем сознании возникает только одно имя. – Она шагнула ко мне и посмотрела с расстояния в несколько дюймов.
Я ощутил глинистый запах ее волос, аромат розмарина в дыхании, а от гневного жара мою кожу стало покалывать.
– Значит, ради такой жизни ты отверг мою любовь? – потребовала ответа Орланда. – Ради неудачных поисков должности или одолжения? Ради того, чтобы развлекать аристократов, играя смехотворную роль Человека-Пудинга? Чтобы оскорблять королевские лицензии продажей? Чтобы стать игрушкой праздной волоокой суки, которая тебя не любит и носит ребенка от другого мужчины? – крикнула она. – Таков твой триумф, Квиллифер?
– Я провел здесь всего несколько недель, – не слишком убедительно возразил я.
Мой разум наконец начал сбрасывать страх и удивление, и я нахмурился, глядя на нимфу.
– Ты слишком много знаешь о моей жизни. Неужели ты за мной шпионишь? – поинтересовался я.
– Я не шпионю, – заявила Орланда, от гнева она почти шипела. – Но я о тебе осведомлена. Ты остаешься в моем сознании не по моей воле, и я тебя уверяю, что мое положение заметно хуже твоего.
Я расправил плечи:
– С того момента, как я в последний раз тебя видел, я решил все задачи, стоявшие передо мной…
Она рассмеялась:
– Твои важнейшие задачи решены, и теперь ты просишь, чтобы я тебя забрала? Я уже говорила, что не делаю подобных предложений два раза!
– Я не прошу тебя повторить твое предложение, – сказал я. – Но повторяю тебе свое. Я прошу тебя присоединиться ко мне здесь. В столице или в любом другом месте бескрайнего мира, но в этом мире. Я обязан тебе свободой и состоянием и готов разделить их с тобой.
Мое предложение заставило Орланду замолчать, и я продолжал:
– Ты говоришь, что осведомлена обо мне и моих действиях здесь, значит, с тем же успехом можешь и сама тут находиться. Мы будем жить в этом мире, и оба станем получать удовольствие от жизни. – Я взял ее за руки. – Ты останешься со мной?
Она вырвала руки.
– Я не стану помогать тебе в осуществлении твоих жалких амбиций! – заявила она. – Не стану к тебе присоединяться в вонючем и жалком придворном мирке! Я не принадлежу к числу твоих глупых подружек, которых ты можешь очаровать и обмануть!
– Как еще я могу тебе служить? – спросил я. – Я говорил, что не стану делать только одно, но на все остальное согласен.
Она прищурила зеленые глаза.
– Я осведомлена о тебе, – сказала она. – Быть может, пришло время тебе стать осведомленным обо мне.
После чего она скрылась в тени, словно просто шагнула из одного мира в другой, и оставила меня одного в саду, со стучавшими от страха и холода зубами. Ее исчезновение, беззвучное и зловещее, напугало меня больше, чем если бы она пропала в сопровождении оглушительного раската грома.
Быть осведомленным о ней. От этих слов у меня сжалось сердце. Я сделал еще один глоток бренди, налетевший порыв поднял в воздух палую листву, и она понеслась над посыпанной гравием дорожкой.
Конечно, в такой холод Амалия не придет. Тут я поверил Орланде. Я взял сверток с одеялами и зашагал обратно, ожидая, что Орланда в любой момент возникнет передо мной или я увижу какого-нибудь жуткого призрака. Но никто не появился, лишь ветер играл с листвой, и когда я приблизился к дому, то увидел, что в нем сияет свет, играет музыка – внутри шло веселье.
Я немного помедлил перед дверью, которая вела в гостевое крыло, где я остановился с актерами, и мне показалось, что ветер принес голос Орланды:
– Еще будут ножи.
Глава 18
Еще будут ножи.
Слова Орланды звучали у меня в голове, точно колокола, в течение всего долгого вечера, хотя двор продолжал веселиться, незнакомцы выражали мне свое восхищение убийством Королевского оленя, а из комнаты высыпали совершенно пьяные актеры. Амалия устроилась со всеми удобствами в гостиной, положив ноги на подушечку, в компании каких-то женщин – очевидно, успела с ними подружиться. Она потягивала вино и сделала вид, что не заметила меня, и я постарался не смотреть в ее сторону.
Праздная волоокая сука, которая тебя
