Раундсилверов. К ее светлости присоединился герцог, бросивший на меня оценивающий взгляд. Похоже, мне удалось его удивить. Я принял от герцогини кошелек с двадцатью империалами.

– У меня такое ощущение, что я их заработал, – заявил я и улыбнулся, и моя улыбка стала еще шире, когда я заметил, что их светлости смотрят на меня с одинаковым выражением, нахмурив брови и с тревогой поджав губы.

– Квиллифер, – сказала герцогиня, – вы должны обещать мне, что больше никогда не станете так поступать.

Я рассмеялся:

– Такое обещание дать совсем не трудно.

Однако голубые глаза ее светлости оставались холодными, точно осколки льда.

– Тогда я жду ваше обещание, – сказала она.

Меня удивил ее суровый тон. Она была такой милостивой и доброй ко мне, что я никогда не смотрел на нее как на женщину высокого происхождения, родственницу королевы, рожденную повелевать. То, что я возвышался над ней и мы были одного возраста, теперь уже не имело значения. Услышав ее слова, я выпрямил спину, сидя в седле, словно выполнял приказ. И все же, несмотря на суровость, я ощутил тревогу, которую она пережила – и герцог, как я надеялся, – когда я вступил в схватку с оленем. И эта тревога стала причиной, вынудившей герцогиню потребовать от меня клятвы.

Я снял шапочку и приложил ее к сердцу.

– Я повинуюсь, мадам, – сказал я. – И обещаю никогда не вступать в схватку с оленем без разрешения вашей милости.

– А я его не дам, – заявила герцогиня.

– Как пожелаете, – ответил я.

Ее взгляд смягчился.

– У вас есть дела здесь – и в Этельбайте, – сказала она. – Вы не имеете права рисковать жизнью.

Я надел шапочку:

– Ваша светлость ценит мою жизнь выше, чем я сам, и я постараюсь соответствовать вашим ожиданиям, а не собственным.

Я обернулся, услышав, как ахнула толпа. Один из охотников попытался повторить удар Квиллифера при помощи копья в поединке с ланью и оказался на земле.

Я еще некоторое время наблюдал за поединками с оленями, принял поздравления двух доброхотов, а потом решил, как лучше всего провести остаток этого утра. Я извинился и направился в конюшни, где занялся своей лошадью. Затем зашел на кухню.

По большей части мясо готовили под открытым небом; вертела установили сбоку от охотничьего домика над большими ямами, в которых разожгли костры, сотня слуг занималась другими делами. Я нашел подходящего повара, высокую женщину-экои, говорившую с акцентом Лоретто, сумел ее подкупить, и она приготовила мне пару коричных пшеничных пудингов на молоке.

Конечно, в такой пудинг по традиции добавляют оленину, но ее будут жарить только к ужину, и тогда же пудинг подадут как гарнир к мясу. Однако нужные ингредиенты присутствовали, дробленая пшеница и все остальное, и, пока мое блюдо готовили, я зашел в свою комнату, снял кожаный костюм для верховой езды и помылся, насколько позволял кувшин с водой. Потом надел свой скромный коричневый костюм и отправился на поиски лакея, готового польститься на взятку.

День выдался безоблачным, и два часа спустя вся компания уже сидела за столами под открытым небом, на лужайке, между охотничьим домиком и озером. Столы поставили в форме буквы U, а королева и ее свита сидели на платформе. Берлауда расположилась на одном из своих тронов, хор мальчиков, собранных из столичных монастырей, пел на разные голоса нравственно облагораживающие песни. Я устроился среди актеров и музыкантов, выпил половину кубка превосходного вина, потом встал и попросил подкупленного лакея выполнить мое специальное поручение.

Я скорчил гримасу напыщенного члена городского совета, и мы вместе торжественно зашагали к платформе, где сидела королевская семья – с Берлаудой на троне в самом центре. Краем глаза я заметил неподалеку маркизу Стейн, ее миндалевидные глаза наблюдали за мной, и она слегка хмурилась. Я опустился на колени перед королевой, точнее, перед троном ее величества, потом встал и подвел слугу с накрытым крышкой блюдом к принцессе Флории. Изящным движением я снял серебряную крышку, показав коричный пудинг в форме идеальной полусферы, сделанный из яиц, сахара, шафрана, посыпанный миндалем и корицей. – Ваш пудинг, ваше высочество, – сказал я. – Могу я предложить вам его попробовать?

Казалось, Флория слишком удивилась, чтобы ответить сразу, поэтому я взял ложку, положил щедрую порцию пудинга на тарелку, поставил ее перед принцессой и обнаружил, что она изучает меня своими воробьиными глазами.

– Тебе повезло, что я не попросила блюдо из языков жаворонков, – сказала Флория.

– Несомненно, при дворе полно жужжащих языков, – ответил я.

– Жаль, что далеко не все из них находятся в заливном, – заявила Флория, а королева обратила ко мне ничего не выражавшее лицо.

– Лорд Квиллифер, – спросила она, – откуда этот коричный пудинг? Мы думали, его будут подавать вечером.

Тут только мне пришло в голову, что я совершил ошибку, не предложив пудинг сначала королеве. Я повернулся к ней и снова поклонился.

– Такой пудинг будут подавать сегодня вечером вместе с олениной, – сказал я. – Но сегодня утром, во время охоты, ее высочество попросила меня о коричном пудинге. Я подумал, что она пошутила, но решил, что мне не следует ее огорчать, поэтому и принес это блюдо. – Затем я предложил блюдо с пудингом королеве. – Не желает ли ваше величество его попробовать?

– Благодарю, – сказала она, – мы желаем.

Но тут ее мать, сидевшая рядом, положила руку ей на плечо и прошептала:

– Помни о йомене – дегустаторе блюд!

Речь шла о несчастном человеке, который пробовал все королевские блюда, чтобы спасти королеву от отравления.

Услышав совет матери, королева передумала и покачала головой.

– Мы думаем, что не станем есть пудинг, – заявила она.

– Как пожелает ваше величество, – сказал я.

Она подняла руку, отпуская меня, но тут же ее опустила.

– Твой удар был оригинальным, мы видели, как ты убил оленя-самца, – сказала она. – Интересно, как он называется?

– У меня нет для него названия, – ответил я, – но я слышал, как его назвали удар Квиллифера.

На лице королевы появилась слабая улыбка.

– Это правильное название, – сказала она. – Мы одобряем.

И вновь мать коснулась ее плеча и что-то прошептала на ухо. Слабая улыбка Берлауды исчезла, и она слегка нахмурила брови.

– Мне сказали, что я неправильно к тебе обращаюсь, – проговорила она. – И ты не имеешь права на титул «лорд».

– Я не хотел поправлять ваше величество, – сказал я, – ведь речь шла о столь незначительных вещах.

Выражение лица королевы говорило о том, что благородное происхождение не являлось чем-то незначительным для нее, но она промолчала и отпустила меня. Я снова преклонил колени, после чего отправился вместе с лакеем за вторым пудингом. Его я отнес