– Наилучшие пожелания от Человека-Пудинга, – сказал я. – И я рекомендую вам съесть его полностью, ведь вы очень дорого за него заплатили.

Он бросил на меня свирепый взгляд, но его друзья посчитали мои слова замечательной шуткой и тут же принялись ее повторять, а я покинул их шумную компанию.

Я вернулся на свое место и с большим удовольствием съел свой обед.

Глава 17

Днем все вновь отправились на озеро, с музыкой и баржей, где собрали девочек, одетых в костюмы водяных нимф. Мне совсем не хотелось думать о нимфах и входить в воду, но я вновь увидел Берлауду и Брутона в лебединой лодке и еще обратил внимание на то, что жена Брутона и ее отец куда-то исчезли. «Быть может, отступили перед неизбежным, – подумал я, – и теперь постараются извлечь максимум выгоды за согласие на развод».

Пока я размышлял о сложностях любви, мне на глаза попалась Амалия, которая шла вдоль изгороди в сад, и я последовал за ней, сделав вид, будто не знаю о том, что она там. Сад был разбит в соответствии с классическими канонами, в центре находилась обветшалая статуя старика или почтенного бога, но она настолько разрушилась, что удавалось разглядеть лишь черные глаза и едва заметную бороду.

Цветы стали коричневыми или умерли, дорожки устилала палая листва, которая хрустела под моими сапогами. Я сделал вид, что удивлен, когда увидел маркизу, одетую в черное платье с высоким воротом, доходившим до подбородка, снял шапочку и, как говорят, «низко поклонился». Налетел прохладный ветер, и осенние листья посыпались с деревьев на дорожку, усыпанную гравием.

– Йомен Квиллифер, – сказала она, – о вас сейчас много говорят.

– Надеюсь, только приятное. – Я выпрямился и надел шапочку.

Она нахмурилась.

– Пожалуй, история с пудингом была избыточной. Шутка уже приелась, – заметила Амалия.

– С этого момента я отказываюсь от любых шуток, связанных с пудингами, – заявил я.

– Мой совет: так будет правильно. – Она подошла ближе, и я с трудом подавил желание ее обнять.

Я заметил у нее на шее жемчужный кулон, который я ей подарил – а я носил его темного близнеца. Она коснулась подбородка кончиком сложенного веера.

– Однако говорят, что ты сумел себя отлично проявить на охоте.

– Да, получилось весьма неплохо. – Я посмотрел на нее. – Однако я надеюсь на успех в совсем другой охоте, – ответил я.

Она посмотрела на меня своими миндалевидными глазами.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Амалия.

– Я надеюсь выследить, где находится ваше логово, миледи.

Она улыбнулась, сверкнув белыми зубами.

– Я тебя укушу, если ты сумеешь. – Она опустила веер. – Но твоя охота обречена на провал. Комнаты для гостей переполнены, и я сплю с двумя горничными. Мы не сможем остаться наедине.

Я зашагал рядом с ней.

– Несколько дней назад мы обсуждали загородную прогулку, – проговорил я. – Сегодня выдался отличный денек, возможно, мы смогли бы найти в лесу уютный уголок, заросший мхом.

– Слишком много посторонних глаз, – сказала она.

– Тогда сегодня вечером. После пьесы. – Я остановился у обветшалой статуи и повернулся к ней лицом. – Мы можем встретиться здесь. Я захвачу одеяла и фляжку с согревающим напитком.

Она улыбнулась и коснулась моей руки веером.

– Я не стану говорить нет, но и обещаний давать не буду.

В саду появились люди, и мы с Амалией расстались.

Я раздобыл одеяла и фляжку с бренди, свернул и спрятал под скамейкой в самой тенистой части сада.

Вечером мы снова ужинали под открытым небом, на этот раз при свете факелов – это было грандиозное пиршество из оленины, которую готовили целый день. Но перед тем как начался ужин, зазвучали арфы, негромко пели флейты, и между столами, стоявшими в форме буквы U, появились дикие лесовики, тащившие головы оленей, убитых утром. Дикие люди полностью заросли шерстью, у каждого имелась огромная борода, и они начали медленный танец с оленьими головами на деревянных подносах. Их повелителем являлся Зеленый человек, чья листва и изумрудная зелень не могла скрыть угловатого тела актера Блэквелла.

Самая большая голова получила название Королевского оленя, ее украшала золотая корона, а мощные рога – золотые блестки. Голова была такой большой, что ее несли два лесовика – сначала они подошли ко мне, я сидел вместе с адвокатами канцлера, и поклонились, показывая голову – я узнал ее и без треугольной раны на лбу. После чего лесовики отнесли Королевского оленя к королеве, опустились на колени и поставили ее в центре высокого стола. Затем лесовики под звуки арфы станцевали свой танец со множеством поворотов и исчезли из виду. Я обратил внимание на умные глаза Блэквелла, смотревшие на меня из-под завесы листьев – он подмигнул мне и кивнул, признавая мой триумф.

Гордость вспыхнула во мне, как костер, и я получил множество поздравлений и тостов в этой симпатичной компании.

Наконец появились слуги, которые принесли блюда с угощением. Подносы с жареной олениной, тушенной с овощами и травами олениной, олениной, обваленной в сухарях, олениной, завернутой в бекон и хорошо прожаренной.

Также нам принесли сладкие соусы с вишнями и абрикосами, сливой и малиной. На большой стол поставили пирог с олениной и фигурками из теста, пирожки с олениной и сосиски из оленины. А еще почки и фаршированную жареную и вареную печень с хересом и горчицей. Нарубленные сердца оленей замариновали со сладким уксусом, поджарили и украсили зеленью. Печень приготовили с маслом, беконом, петрушкой, луком и розмарином или смешали с олениной, чтобы получились фрикадельки, называвшиеся «хворостом». Жареный язык нарезали тонкими ломтиками и разложили на листьях салата или хлебе с подливкой.

Вместе с олениной принесли традиционный коричный пудинг, приготовленный дюжиной различных способов, как сладкий, так и пикантный.

Я ел с заслуженным аппетитом, потом мы посмотрели новую пьесу Блэквелла, ее премьера состоялась на открытой сцене. Поднялся холодный ветер, осенний воздух оказался настолько неласковым, что я пожалел о спрятанных в саду одеялах.

И вновь Блэквелл открыл представление стихотворением в честь королевы, таким же льстивым и полным комплиментов, как и предыдущее. Затем группа лесовиков в меховых костюмах и накладных бородах превратилась в обычных актеров и появилась на сцене.

«Нимфа» имела успех. Блэквелл взял несколько незначительных эпизодов из моей истории и растянул их на два часа. Он добавил пару юных влюбленных и несколько вставных интермедий с клоунами, остротами и песнями. Каждое появление нимфы сопровождалось таинственным дуэтом арфы и лютни, а также световыми эффектами, и казалось, будто воздух мерцал в знак