А все охотники отправились к первому загону, где находились олени-самцы.

Здесь действие происходило без строгого соблюдения протокола. Если какой-то джентльмен желал сразиться с оленем, его пропускали в загон. Большинство атаковали животных верхом, одни при помощи копья, другие использовали мечи, и лишь немногие шли на оленя пешком, как на настоящую дуэль.

Даже верхом этот вид спорта был чрезвычайно опасным. Некоторые благородные олени крупнее пони и отличались куда большей агрессивностью, умело используя рога. Пролитая на землю кровь принадлежала не только животным. Дважды атакующие олени опрокидывали лошадей, и всадники с помощью грумов с трудом поднимались на ноги. Одной лошади олень распорол живот, и ее пришлось добить. Те, кто входил в загон на своих двоих с палашом в руках, вступали в поединок только с небольшими оленями, но некоторые из них получили ранения от рогов или копыт. А один неудачливый баронет не сумел увернуться от атаки, его сбили с ног, и он потерял сознание.

Тело несчастного вытащили из загона ногами вперед, и за ним на зеленой траве тянулся кровавый след.

Королева и Брутон наблюдали за поединками из ее кареты, сдвинув головы так, что никто не мог слышать, о чем они беседовали. Флория продолжала сидеть верхом, наблюдая за сводной сестрой. Я оставался с Раундсилверами, и наш разговор переходил с одной темы на другую – от охоты до развлечений и стихов Рудланда.

И вновь я подумал о войне и о том, что охота близка к настоящим поединкам, насколько позволял наш цивилизованный мир. Но сейчас я наблюдал не просто почти военный ритуал, а самую настоящую репетицию. Ведь наша страна стояла перед неизбежностью войны, пройдет всего несколько месяцев, эти господа встретятся с вражеской армией на поле боя – и противник будет куда опаснее ланей и оленей. Лучше испытать себя в подобных поединках, чем учиться во время сражения, когда тебе противостоит армия.

Я с интересом наблюдал за поединками. Многие провоцировали нападение оленя, но в последний момент отскакивали в сторону и пытались перерезать ему горло или сломать спину. Иногда у них получалось, но обычно требовалось несколько попыток.

Другая техника предполагала прыжок между рогами с последующей попыткой вонзить меч между лопатками животного и добраться до сердца, но это удалось только одному, и олень рухнул на землю у его ног. Все остальные, кто использовал эту технику, оказались на земле.

Тому, кто сумел нанести единственный смертельный удар, аплодировали зрители, и он победно вскинул вверх меч, обагренный кровью. Когда он вышел из загона, я смог его разглядеть. Это был высокий плотный мужчина, лишь немногим старше меня. Его черный кожаный костюм для верховой езды украшала бахрома, длинные темные волосы стягивала красная лента гро-гро. Вытирая клинок чистой тряпицей, он искоса посмотрел на меня из-под полей кожаной шляпы.

– Ты Человек-Пудинг? – спросил он.

Стоило мне увидеть его взгляд хищника, мои нервы предупредили меня об опасности.

– Меня зовут Квиллифер, – сказал я.

– Да, Квиллифер Человек-Пудинг. – Его губы изогнулись вместе с темной бородкой. Он кивнул в сторону загона. – Ты не собираешься выйти на ринг, чтобы разрезать нечто более опасное, чем мягкую сладкую еду?

Я посмотрел на него с седла своей лошади, размышляя о том, как лучше всего разобраться с грубым чудовищем.

– Я вас не знаю, – сказал я.

– Я лорд Мейблторп-Кросс. – Он презрительно подбросил окровавленную тряпицу в воздух, грум тут же дал ему кусок овечьей кожи, и лорд принялся полировать клинок. Из-под шляпы блеснули хитрые глаза. – Что ты сказал, Человек-Пудинг? – спросил он. – Ты готов взять меч, выйти на ринг и показать, что твое сердце и желудок сделаны не из бланманже?

Краем глаза я заметил, что герцогиня с ужасом смотрит на меня. Она слегка покачала головой, и я опустил ресницы, чтобы показать, что все понял и у меня нет намерений рисковать жизнью.

– Я не настолько хорошо владею мечом, – ответил я лорду, а затем добавил, рассчитывая, что лесть поможет мне выйти из неприятного положения: – В отличие от вас, обладающего таким замечательным ударом.

– Вот как. – Овечья кожа скользнула по блестящей стали. – Все верно, ты ведь сын мясника, верно? Ты предпочитаешь иметь дело с мясницким топором?

Очевидно, меня обсуждали при дворе, и слухи дошли до воина из Мейблторп-Кросса, находившегося, судя по его акценту, где-то далеко на северо-западе. Я представил мясницкий топор и то, что я бы сделал с его помощью с черепом наглого лорда.

Я старался говорить небрежно, хотя кровь уже стучала у меня в ушах.

– Вы говорите «сын мясника» так, словно мне следует этого стыдиться, – сказал я.

– Будь я сыном мясника, – ответил он, – я бы спросил себя, что я делаю среди тех, кто лучше меня, стыдился бы и не смел бывать при дворе.

– Возможно, мое происхождение не подходит для двора в Мейблторп-Кроссе, где бы он ни находился, – проговорил я, – но меня пригласили мои добрые друзья. – И я посмотрел на их светлостей Раундсилвер: оба внимательно наблюдали за нашим диалогом, герцогиня заметно побледнела и поджала губы, словно не могла решить, стоит ли ей вмешаться.

– Но мясники, – продолжал я, снова поворачиваясь к мелкому лордишке, – не делают работу бесплатно. Вы хотите, чтобы я убил для вас оленя – прекрасно. Что вы можете предложить мне в качестве платы?

Он бросил на меня быстрый взгляд, и его рот слегка приоткрылся, словно он искал слово, но не мог его найти.

– Ты хочешь, чтобы тебе заплатили? – наконец выдохнул он.

– За мою работу, – сказал я. – Я торговец, как вы утверждаете, что ж, давайте поторгуемся. Если вы хотите, чтобы я убил для вас животное, вам следует мне заплатить, и это будет стоить дороже, чем обычно, потому что мне будет грозить некоторая опасность. Но, если вы не хотите платить двадцать империалов…

Мелкий лордик покраснел:

– Двадцать империалов? Мяснику?

– Вы же не думаете, что я стану рисковать жизнью за серебро? – спросил я. – К тому же, если моя цена кажется вам слишком высокой, вы можете поторговаться с кем-нибудь другим.

– Смешно! – сказал он и повернулся на каблуках.

Лордик подошел к своей лошади, вскочил в седло и ускакал прочь, всаживая серебряные шпоры в бока несчастного животного. Я посмотрел ему вслед и повернулся к герцогине.

– Спасибо вам за сочувствие и хороший совет, – сказал я ей.

Ее рот превратился в тонкую линию.

– Я рада, что вы избежали опасности, – сказала она. – У меня возникло ощущение, что этот человек безумен.

– Я не стал