class="p1">Полку приказали перегородить дорогу блокпостом и разбить лагерь — крылатая часть могла патрулями накрыть большой район, так что их одних было более чем достаточно. Оставалось подтянуть к ним в пределы досягаемости тяжелые части авангарда, чтобы, если враг пойдёт на прорыв, было кому выдержать удар. Связь слегка барахлила (флот, затруднённый работающей планетарной обороной, с трудом вставал на стационар), поэтому, решив отдохнуть в седле, а пообедать в следующей части, Мацуко отправилась лично.

Всю дорогу и короткие остановки с ориентированием в гладкой, белоснежной пустыне, Сакагучи был молчалив более чем обычно, и, наконец, когда они закончили турне по передовой, и взяли курс на наконец-то организовавшуюся Ставку, бывшая маленькая принцесса подвела к нему коня и прямо спросила, глядя в лицо снизу:

— Ты чем-то недоволен во мне, так⁈

Глаз с оранжевой половины лица смотрел осуждающе.

— Нет, ты говори! Я опять «плохо себя вела»⁈

— Вы мой командир. Вы не можете «плохо себя вести».

— Ха! Тоже мне нашел… — она осеклась, с ужасом услышав, что говорит маминым голосом! Даже руку подняла, будто в ней веер! Может…

— Нет, не говори, что пойдёшь исполнять мой любой приказ. А вдруг я прикажу резать и топтать младенцев⁈

Воин с жутким равнодушием посмотрел на своего генерала:

— Плёвое дело…

Кадомацу покачала головой:

— Нет, ну… знаешь-таки… Ладно, сотник или полковник⁈

— Полковник.

— И что с ним? Я не Злата, мыслей читать не умею!

— Это ваше право.

— Что мне надо было, голову ему рубить, что ли? Говори! Можешь на «ты», разрешаю!

— Вскружить голову юному мальцу, а потом негодовать, что он решил отличиться на твоих глазах. Это — несправедливость.

— То есть… — Глупыш встал как вкопанный.

— Вы чересчур жестоки.

— «Ты»… — снова попросила резко растерявшая задор девушка: — Я же просила тебя: «ты»! — Она опустила голову и вздохнула: — Ты прав… Я опять сама же и виновата. Повела себя как девчонка, не выдержала…Может и не стоит позорить его так, а отвести в тыл… Эй! Ты слушаешь?

Сакагучи опять молчал, погрузившись в свою обычную отрешенность. Обиженная в самых лучших чувствах, в момент раскаяния, принцесса надула губки, и хлестнула его плёткой по нечувствительной пластине доспеха:

— Опять «отключился»! Афсане, хоть бы ты его развлекала!

Смеющаяся лучница-подружка, только сокрушенно развела руками — после ранения, характер спасителя принца изменился в какую-то «не такую» сторону…

…Когда белый стяг золотой луны принца Мамору сменился чёрным флагом с новогодними соснами Третьей Принцессы, почти все битвы носили такой же характер. Дочь императора быстро поняла, что в случае большого сражения, ей не хватит ни опыта, чтобы обхитрить прожженных тактиков и стратегов мятежников, ни авторитета, чтобы воспользоваться опытом и потребовать подвигов от генералов, и так оскорблённых её женским полом. А вот внезапный налёт на что-нибудь незащищенное, быстрый удар и отход при поддержке какого-нибудь очарованного генерала-мальчишки или соскучившегося старика — у неё отлично получались. Тардеш, качая головой, называл эту тактику «разбойничьей» — ну, что ж, раз так сказал Тардеш, Метеа была согласна. Тем более что на этих бандитских вылазках она и набиралась столь необходимого ей полководческого опыта, отыскивала молодых талантливых и влюблённых в неё мальчишек, из которых собирала новый штаб, и учила много забытых в умных книгах мелочей военной науки, чтобы, собрав всё это воедино, здесь, на Коците, развернуть армию демонов во всю её устрашающую мощь…

Землетрясение на Акбузате, убившее её брата, войскам не нанесло особого ущерба. В основном пострадали призраки — к Тардешу даже прилетал какой-то «особо вредный тип», контролировал. Ну, ещё людям досталось — но их спасла привычка не полагаться на магию, а на свои машины и крепость доспехов. Многих заживо погребло тогда, но, защищённые бронёй солдаты и механизмы стойко перенесли несчастье, и спасённые с помощью хитроумной джаханальской техники, снова вернулись в строй. Небольшие потери были у ракшасов — несчастный 26-й полк дивизии Азиз-паши, оставленный братом на передовой ради неё, любимой сестрёнки. Ну а демоны-воины оказались удивительно находчивы — расступилась земля под ногами — они расправили крылья и взлетели. Даже жидкой атмосферы Акбузата хватило крылатой расе героини, чтобы избежать гибели таким образом. Тем более жуткой и направляемой рукой самих богов, выглядела смерть принца и шрамы, и участь героически вынесших его из ядерного пламени телохранителей. Сакагучи сам до сих пор изводил себя вопросами правильности своих поступков, а дочь микадо ничего не могла, и не знала, как помочь заслужившему всех немыслимых благодарностей слуге брата…

Ей и так хватало забот, придя к командованию, что на чувства близких и просто хороших друзей из окружения не оставалось времени. После того, как вволю наревелась, и получила разрешение отца и письмо матери, которое так и не читала — оказалось, что от неё зависит столько маленьких рычажков и великих свершений, что образ жизни любимицы дворца и вечной бунтарки пришлось забыть навсегда. Ну, как ты прикажешь себе вспоминать о сезонных цветах и чужих днях рождений, когда на носу кризис с нехваткой лошадей? Обычных лошадей, массово погибших при землетрясении (если всадники могли спастись своими крыльями, то простые, не небесные кони, оставались наедине со смертоносным катаклизмом) — их не заменишь Небесными, слишком дорого, их быстро не привезёшь — слишком далеко до родины, до планет, где могут жить скакуны, способные нести на себе Демона Разрушения. Даже трупы не похоронишь — столько вопросов утилизации конины, как в то время, Мацуко, наверное, не изучала никогда в жизни. Спешивались целые дивизии, привыкшие к благородной службе конники, преодолев предубеждения, переучивались на пехоту или летунов, что тоже накладывало отпечаток на отношения бывшей маленькой принцессы к генералитету и тактике…

Первое, что сделала Маршал Метеа в начале своего командования — это кардинально перестроила организацию армии. Мамору, несмотря на законченную им Академию, был традиционалистом — большие дивизии по родам войск и провинциям, наследственные командиры, которых перемещали вместе с их армией, то его сестре это было неудобно. Невозможно юной девушке, даже со всем авторитетом происхождения, спорить с упёртым и уверенным в своей правоте воякой, да ещё поддержанным тысячами мечей. Невозможно и сдержать порывы какого-нибудь горячего поклонника опьянённого успехом. Поэтому, она перешла на смешанную систему формирования — дивизии стали конными, меченосными и лучными только по названию. Вперёд вышли не старшие генералы, командовавшие целыми корпусами, а молодые, которым принцесса вручала то полк, то два, или три порой, чуть ли не лично ею