Шрифт:
Закладка:
Я просто испускал в пространство чувство, напоминающее призыв о помощи, но не отчаянное, вроде импульсной азбуки…
Ничего не происходило, кроме того, что забурлила вода на артефактной плитке в углу комнате. Кастрюля была широкая, и я понял, что ее используют не в первый раз. Кажется, у меня появилась новая идея – надо бы рассказать той самой Джоан Мэнфилд о методах допросов в нашей полиции. Я понимаю, что иногда это и необходимо, но ведь ключевое слово – «иногда»…
– Ну что, Загрей, – следователь скроил озабоченное лицо, – ты нам все расскажешь или нам нужно дальше тебя упрашивать? Нам этого не очень хотелось бы, как ты понимаешь…
– Я так понимаю, – слабым голосом произнес я, – что как раз это вам и нравится…
– Что же… – куница поджала губы, – видит Зодиак, я этого не хотел… Марк!
Тот надел перчатки и снял кипящую кастрюлю с плитки.
Я сосредоточился на его локте и мысленно представил, как там вырастает пульсирующая красная точка. Внезапно рука Марка действительно дернулась, и, не донеся кастрюлю до стола, он опрокинул ее себе на ногу и истошно заорал. Вангер выхватил из кобуры пистолет, а телефон на его столе громко зазвонил…
Он кинул короткий взгляд на помощника, и крикнул:
– За дверь, Марк, живо!
Тот, подвывая и прихрамывая, вышел за дверь, и тогда следователь взял трубку.
– Лейтенант Вангер, – сухо сказал он деловым тоном, убирая оружие, – да… Заг Моррисон, сэр! Так точно, господин старший комиссар!.. Но, позвольте, был приказ… Слушаюсь! Есть!
На его скошенном лбу проступили капельки пота, и он медленно положил трубку.
Некоторое время он молчал, дергая себя за жидкие волосинки левого уса, а я слушал зловещий вой Марка за дверью, словно волшебную музыку.
Затем так же молча лейтенант нажал на эбонитовую кнопку. И это было обидно, так как стенания экскаватора затихли, и раздались шаги.
В комнату вошли двое копов.
– Господин лейтенант, сэр? – спросил один из них с нашивками старшего сержанта. – Что-то случилось?
– Да, – как-то неуверенно сказал мой мучитель, – вам необходимо сопроводить подозреваемого в дежурный отдел…
– Есть! – козырнул полицейский, и мне показалось, что он подавил кривую усмешку.
Меня отцепили от металлической скобы, перестегнув руки за спиной, и вывели наружу, хотя я слегка пошатывался. Но конвойные проявляли чудеса тактичности.
– Еще встретимся, господин Вангер, – кинул я напоследок, – я не успел вам все рассказать…
Он молча метнул на меня злобный взгляд, в котором я с большим наслаждением уловил тень страха.
Это было странно и непостижимо, но в этот момент я очень любил старшего комиссара Зеленского…
Мотель «Мизрем». Хиус знает что. Январь
– Ох, мистер Моррисон, – вздохнул, глянув на меня, дежурный Адам Шелдон, – досталось же вам…
– Ерунда, мистер Адам, – я хоть и называл его по имени, но всегда на «вы», – это у меня аллергия на работу, такому подвержен каждый сто двадцать второй сиблинг, по статистике…
Это был пожилой и уставший мужчина с морщинами вокруг глаз, обвисшими усами моржа, до сих пор в чине сержанта, хотя, возможно, один из самых мудрых и старейших сотрудников управления.
Он вздохнул, достал со стеллажа пластиковый мешок с моим именем и протянул бланк, где я должен подтвердить, что не имею претензий по сохранности моих вещей. Я, не глядя, подмахнул пером подпись.
Да… мне вернули одежду, жетон и оружие, меня сопроводили в комнату отдыха, где меня встретил… Зодиак! Нет, конечно, не сам змееголовый Зодиак… Меня встретил там не кто иной, как нескладный парень Ганс Хофер!
Возможно, первый раз в жизни я так радовался человеку, с которым едва знаком. Понятно, что после звонка Вангеру я догадался, кто накапал старшему комиссару про исчезновение главного лоха на шахматной доске. И Влад занервничал. Значит, комиссара можно исключить из списка подозреваемых в заговоре.
– Мистер Мо-о-ор-р-рис-с-сон! Сэр! – Он округлил глаза, мое побитое лицо ярко иллюстрировало уровень исполнительной власти. – Я случайно узнал об этом дураццком нэ-э-эдоразуменни-и!
– Лейтенант! Рад вас видеть! – воскликнул я. – Извините, рапорт не успел написать! Просто пока убивал своего осведомителя, как-то замешкался, да и времени было мало…
– Найн! – воскликнул Ганс. – Я понима-а-аю, юм-мор, но ва-а-ас подставили! Это оч-чевидно!
– Оче…видно! – Я поднес палец к своему лицу. – Трудная у нас работа, лейтенант…
– Эт-т-то оч-чень печ-чально, что мистер Браун уб-бит! – снова заговорил он. – Но ув-веряю ва-а-ас – подозрения с вашей персон-ны снят-ты!
– Эт-т-тоо ка-а-ак же? – Я, не выдержав, передразнил его акцент.
– Обна-а-аруж-жено тел-ло мальчика-монаха, его задушил-л-ли, – ответил он, не замечая моей выходки, – а свид-дет-тели показали, что он прин-носил Брауну морс, который и оказался отравлен…
– Вот нельзя было сразу перетрясти это гнездо святош? – с кислой миной ответил я. – А то уж начал подозревать себя в лунатизме.
– Прости-и-ите, но рап-порт необходим! Лично комиссару…
– Да я уже понял, не дурак, – буркнул я.
Как раз это было потруднее, чем кроссворд в «Дейли Фауд», этот рапорт я должен сочинять, как великий писатель, так как обойти все острые углы и особенно мое сотрудничество с Пифагором в свете последних событий совсем не сочинение на тему «как я провел лето»… Я вообще понял такую неприятную штуку, что в этом серпентарии сплеталось столько различных интересов, что мне стоило бы серьезно подумать о том, как бы не споткнуться. Мертвый Заг – Заг бесполезный… А это, даже учитывая мое стойкое нежелание расставаться с жизнью и огорчать маму, никак не входило в мои планы.
– И все же, Ганс, – я попытался изобразить на побитой физиономии радушную улыбку, – я же могу называть вас просто Ганс?
– Ка-а-анечна! – с готовностью ответил он, озарившись в ответ гребенкой белых зубов.
– Тогда называете меня просто Заг, – кивнул я, и голова слегка поплыла, – я вам действительно премного благодарен. Но если вы хотите, чтобы я доверял вам, а это необходимо для совместной работы, ответьте мне предельно честно: как вы меня нашли, и почему меня освободили по личному приказу старшего комиссара?
На лице Хофера появилось уже знакомое отрешенное выражение, сигнализирующее о напряженной работе мысли. Его расширившиеся зрачки уперлись в каменный пол камеры хранения, и он производил жуткое впечатление человека, на которого напал паралич.
– Дел-л-ло в том, – наконец произнес он, подняв голову и сфокусировав взгляд на мне, – что-о-о, поймит-те, я вип-п-палнял прикас…
– Ну, – ободряюще кивнул я.
