Но мне было чем заняться и без того. Я размышлял…

Следователь, который наконец-то зашел в комнату, был мне смутно знаком. Его узкое лицо с жиденькими бесцветными усиками напоминало куницу, а выпуклые глаза, которые он постоянно щурил, вообще говорили о том, что он земноводное.

Он был сиблингом, и я был польщен уже хотя бы этим – ко мне был проявлен деликатный подход.

Он говорил тихим голосом. Представился как лейтенант Оскар Вангер.

Он раскрыл картонную папку, обмакнул допотопное перо в чернильницу и спросил:

– Ваша фамилия, имя и род занятий?

– Загрей Моррисон, артефактор, лицензия «бета».

Он зашуршал пером по бумаге. Неужели у управления нет денег на новые портативные ручки?

– С какой целью сегодня в районе часа пополудни вы посетили Общину Великого Круга?

Да! Вот, значит, как зовут Капитана – Клаус Браун, и убили именно его. Хиус, а ведь я говорил…

– Это было в рамках частного расследования, одобренного руководством полиции…

– И убийство тоже было одобрено руководством полиции? – с холодной иронией переспросил следователь, искривив губы.

– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, – ровным голосом ответил я и тут же вспомнил о морсе и пропавшем служке.

– Не понимаешь?! – внезапно закричал он, вскочив из-за стола. – Будешь дурака валять??! А то, что ты сидел в одной комнате с Брауном??! И на стаканах есть твои отпечатки?! А Клауса отравили!

Он схватил меня за ворот сорочки и потянул на себя.

– Тебя видели у него в комнате, потом туда никто не входил! Это не ты, конечно же, его отравил?! А ты знаешь, что он бывший эволюционер?!! Ты работаешь на подполье «люци»??! Ты, вша бездарная!

Он с размаху заехал мне ладонью по скуле, моя голова дернулась.

– Я требую адвоката, – как можно спокойнее произнес я.

– Адвоката тебе?! – Он заехал мне в солнечное сплетение, бил профессионально, и у меня потемнело в глазах.

Тем не менее я успел заметить, как он нажал эбонитовую кнопку на столе рядом с красным телефонным аппаратом без диска.

Лязгнула дверь, и в проеме появился настоящий бугай, йети в синей форме и с полицейской дубинкой.

– Марк, эта мразь требует адвоката! – развел руками Вангер. – Ты не поможешь ему?

Надо мной склонилось лицо с челюстями, напоминающими экскаватор, и, дохнув на меня запахом перегара, произнесло:

– Привет! Меня зовут Марк! – У меня в голове сверкнули красные пятна, так как я получил чувствительный удар по почкам. – Я твой адвокат! И прокурор! А еще и папа с мамой! Что ты хотел мне сказать? А?

Я с трудом отдышался и снова получил удар, на сей раз опять в живот. Лязгнули по раме наручники.

– Установленное за тобой наружное наблюдение, – как ни в чем не бывало продолжил Вангер, – показало, что ты около трех часов встречался с представителем гангстерской группировки, неким Гастоном по кличке Штырь, в кафе «Перрит». Этого тоже не было?

Снова удар, и я сдавленно простонал.

– Что?! – крикнул лейтенант. – Не слышу?!

– Это была часть оперативных мероприятий, – хрипло выдавил я.

– Как и убийство Брауна?! – недобро оскалился тот. – Так понимать?!

– Я разговаривал с ним, даже не зная его имени, – выдохнул я, – он сказал называть его Капитаном.

– Зодиак великий! – всплеснул руками Вангер. – Прямо роман какой-то!

– Вы же знаете, что я бывший сотрудник жандармерии, – выдохнул я, – старший комиссар Зеленский поручил мне это дело совместно с жандармами…

И снова удар, на сей раз по спине – не так больно.

– Ты гляди! – выпучила маленькие глазки злобная куница. – Он прикрывается начальством. Они не могли тебе приказать убить человека! А ты убил! И, кстати, жандармов у нас не любят, парень…

Снова удар, легкий, но по шее – прям по вене… Я скорчился, стараясь не издавать ни звука. Я понял – это не является недоразумением или ошибкой, и потому, как только отдышался, первыми моими словами были:

– Ребята, вы как девчонки, только про одно думаете…

Новый удар, но уже кулаком по зубам… во рту появился солоноватый привкус, и губа нагрелась, как на сковородке.

– А с бабами у вас так же? Чтобы вставал?

Я захлебнулся воздухом от удара в живот…

– Я тебя запомнил, Марк, – прохрипел я, – пришлю тебе букет цветов… ты же их любишь…

Новый удар, и голова моя пошла кругом…

– Ну что, – спросил экскаватор куницу, – мочить этого козла?

– Не торопись, – ответил Оскар, – успеем. Он и так твой.

Я сплюнул кровавой слюной на пол.

– Ты тут не мусори!

Еще удар…

– Мы тебе устроим сегодня ночь воспоминаний, приятель, – ухмыльнулся ковшеобразным ртом Марк, – ты же НОБНОТовский, а их мы тоже не жалуем. Они там, понимаешь, такие все в белом, а мы тут с говном возимся… так вот – мы говно не любим…

Некоторое время меня еще вяло поколачивали, и, признаться честно, я начал терять веру в закон и справедливость. Точнее, мои сиблингские эмоции стали ярко полыхать гневом, и я, как человек знающий, старался их максимально глушить. Вангер попробовал прощупать меня своим зед-полем, отчего у меня дико разболелась голова – походу, он был сиблингом Парвиза, но уровнем не вышел.

Самая моя отвратительная особенность это пониженный болевой порог, и вследствие этого я с большим трудом теряю сознание. А хотелось бы сейчас именно отключиться.

– Разогрей-ка, что ли, Марк, кипяточка, – Генрих схватил меня за прикованную ладонь, – руки у него холодные, мерзнет парень.

– Да всегда пожалуйста, – добродушно ухмыльнулся экскаватор.

– Ручки ему погреем, может, разговорится?

Я криво ухмыльнулся и снова сплюнул.

– Кстати, слышал, как сыграли «Красные раки» в среду? – спросил у следователя Марк.

– Я даже билет купил на «Фэридун» – будет матч с «Потрошителями»…

Потеряв счет времени, я вошел в некое внутреннее состояние безразличия. Я знал, что пытать безответную жертву не так интересно. Конечно, можно повысить уровень раздражения кипятком, к примеру. Но у нас в управлении, я знал, такие методы далеко не норма. Следовательно, есть чей-то интерес… чей же? Говорил мне Капитан Браун, что есть в полиции «свои», значит, я серьезно влип…

Я наладил особым образом дыхание: на раз-два вдох, на три-четыре выдох, попытавшись синхронизировать это с пульсом сердца. По телу разлилось приятное тепло. Внутренняя энергия сиблинга немного отличается от единорода, и управлять ею нас учили в жандармерии. Всякие умники называют это «зед-поле». Это, естественно, не сильно улучшит мое состояние, но ускорит заживление поврежденных тканей и, возможно, поможет пережить этот аттракцион… Голова стала проходить, мысли становились четче. Говорят, что сиблинги могут делиться мыслями. В принципе это возможно, но, как говорит наука, нельзя из этого сделать четкий канал связи. Во-первых, не всякий сиблинг в состоянии принять чужую мыслеформу, а во-вторых, даже принятая мыслеформа не обладает конкретной информацией – все на уровне ощущений.