В. Е. Вавилина. «Мы очень тронуты вашей благодарностью в адрес советских воинов, — сказала она, — спасибо вам. Но Вы ничего не рассказали о себе. Как Вы стали активисткой? Нам это очень интересно узнать. Может быть, кто-то в следующих выступлениях расскажет о себе?»[907] Гостьи так и поступили. Азиза Додманеш, секретарь комитета ДОЖА провинции Джаузджан, рассказала советским коллегам о своей жизни. «От имени женщин провинции, находящейся на севере нашей страны, — афганок, туркменок, узбечек, женщин-крестьянок и занимающихся ковроткачеством, — начала она, — разрешите передать советским женщинам самые наилучшие пожелания. Я хотела бы вам рассказать вкратце о жизни домашних хозяек, о жизни женщин, которые ходят в чадре, об условиях их жизни».

Далее она обрисовала картину мира, в котором жила. «Провинциальный совет в провинции Джаузджан, — пояснила Додманеш, — смог организовать работу среди женщин, которые заняты домашним хозяйством, то есть среди самых отсталых слоев женского населения». По ее словам, члены ДОЖА отправились вглубь сельской местности, чтобы рассказать женщинам «о тех событиях, которые происходят в Афганистане, о реальной подоплеке всех событий, о том, что творят враги Апрельской революции. Мы рассказываем о деятельности советских женщин». Афганские женщины извлекли уроки из опыта советских женщин, заверила она, и теперь «сознательно принимают активное участие в тех мероприятиях, которые проводит Демократическая организация женщин Афганистана, сознательно борются за создание нового социального порядка в стране». Далее активистка описала свою работу с афганскими женщинами — этническими узбечками:

Среди наших женщин есть и представительницы узбекской национальности, узбечки, которые носят покрывало, закрывают свое лицо чадрой. Они вместе с другими женщинами, представительницами других национальностей, объединены в рамках провинциального отдела нашей организации и тоже прилагают все силы к защите завоеваний Апрельской революции. Они говорят, что никогда не подпадают под влияние вражеской пропаганды, потому что мы уже тысячу лет слышали все то, что они говорят, мы прекрасно знаем сущность их пропаганды.

И они прекрасно понимают ту роль и огромное значение, которое имел контакт с советскими товарищами, ту помощь советских воинов в деле отражения агрессора, в деле подавления всех очагов контрреволюции в стране, в частности в провинции Джаузджан. Советских воинов афганские женщины встречают как матери, они благодарны за ту помощь, которую они осуществляют на древней земле Афганистана.

В нашей провинции женщины, большинство которых крестьянки, поддерживают ту политику, которую проводят наша партия и правительство. Они с оружием в руках защищают завоевания Апрельской революции, они благодарны матерям, сыновья которых прибыли в Афганистан, чтобы защитить афганцев от происков империализма[908].

Как мы видим, в своей речи Азиза Додманеш не избавилась от риторики авторитетного дискурса; по ее тексту рассеяны специфические определения вроде прилагательного «сознательный» («сознательно борются», «сознательно принимают активное участие»). Она описывает себя как одну из союзниц советских солдат в борьбе против «империализма» и говорит о «контрреволюции». Но вся ее деятельность ограничена масштабом родной провинции. А в Джаузджане борьба ведется не против классовых врагов, а против неких «врагов» вообще, действующих на протяжении тысячелетий. Следовательно, только афганки — в данном случае узбечки в паранджах — обладают историческим опытом (а не классовым сознанием), чтобы дать им отпор, поскольку они «уже тысячу лет» знали своих врагов. Одним словом, Додманеш поневоле разоблачила миф о само собой разумеющейся солидарности женщин с рабочим классом. Здравому смыслу уже не хватало авторитета, чтобы дискредитировать советский авторитетный дискурс, но вряд ли можно отмахнуться от свидетельства реальной живой, афганской женщины.

Вскоре слово взяла еще одна афганка — член ДОЖА: «Я сама из провинции Лагман», — представилась 21-летняя Нарси Хуссейн. Она рассказала о своей работе в восточном Афганистане. «К счастью, — сказала она, — после второго этапа Саурской революции мы смогли большую работу провести в провинции Лагман. Условия, в которых создавалась наша организация, были тяжелыми, но мы смогли организоваться, сейчас в нашу организацию в провинции Лагман входят 210 женщин, 143 из которых неграмотные, они учатся на курсах грамотности, которые созданы для них, участвуют в специальных клубах». Более того, женщины оставили свои семьи и отправились на границу, чтобы вместе с силами афганской армии защищать границу с Пакистаном. Затем Хуссейн рассказала о женщинах из соседней провинции Кунар, где «женщина даже в чадре не имеет права выходить далеко от своего дома». Несмотря на это, девяносто пять женщин, проживающих в провинции Кунар, являются членами НДПА[909].

Не отрепетированное заранее выступление Хуссейн содержало множество приемов авторитетного дискурса, таких как эвфемизм «второй этап Саурской революции» (то есть советская оккупация). Ее указание на многочисленность неграмотных женщин оказалось бы вполне уместно в каком-нибудь советском историческом сочинении. Клише типа «активное участие» густо населяли лексический ландшафт ее речи. И тем не менее Хуссейн в своих замечаниях также вышла за рамки устоявшегося дискурса. Вместо того чтобы поблагодарить советских женщин, она явно адресовала благодарность их сыновьям, сражающимся на передовой с афганцами. Она вспомнила, как после «второго этапа революции» афганские женщины «вышли навстречу советским воинам и вынесли все, что у них было в домах. Сделали они это по обычаю гостеприимства — гостю всегда отдается лучшее, предлагаются лакомства, — афганские грецкие орехи, орешки, напоминающие кедровые. Советским воинам был устроен самый горячий прием, который удивил и нас и советских солдат».

Вместо того чтобы лишний раз подтвердить, что организованная КСЖ конференция посвящена решению «женского вопроса», Хуссейн непреднамеренно сделала акцент на агрессии, милитаризме, столкновении разных наций — на тех обстоятельствах, которые вообще сделали возможной встречу активисток КСЖ и ДОЖА[910]. Именно грубое вторжение в Афганистан десятков тысяч советских солдат продлило само существование ДОЖА в краткосрочной перспективе. Хуссейн подчеркнула этот факт, никем более не упоминавшийся в течение оставшейся части семинара, но, вместо того чтобы представить себя ровней советским солдатам, она представила свое отношение к Советской армии в терминах неоплачиваемой домашней работы. В то время как в большинстве выступлений членов КСЖ подчеркивалась необходимость выхода женщин из дома, Хуссейн подчеркивала их участие в домашней экономике. Призванная верхушкой «советских женщин» олицетворять «подлинную афганку» — «высказаться от имени угнетаемых» — Хуссейн продемонстрировала, какая пропасть отделяла КСЖ от афганских женщин[911].

Как и их комсомольские коллеги в лишившихся кедровых лесов приграничных районах, активистки КСЖ боролись за реализацию «мечты об общем языке» с афганками. Классовые понятия выступали в виде некой «первичной энергии» для общения с афганскими