— Ладно-ладно, — сдался мастер. — я понял, о чем ты говоришь… Хорошо. Я сдержу любое слово, которое дам тебе.

— Тогда пообещай, что не будешь совершать зла.

Элиол вспомнил стражников, волшебника, тех убийц, что в детстве к нему подослали и вельможу, ворвавшегося к ним в дом.

— Я не могу такого пообещать, Тисэ, — покачал головой юноша. — Этот мир. Реальный мир, а не мир наших снов. Он опасен. Я не смогу…

— Тогда пообещай, что будешь делать зло только… только… — Тисэ задумалась.

— Ради тебя, — произнес за неё Элиол. — я буду делать зло только ради тебя.

— Лучше делай ради меня хорошее, — засмеялась Тисэ.

Она смеялась, а он смотрел на неё, слушал звонкий, льющийся родником смех и понимал, что ради неё сделает все что угодно. Все что потребуется. Даже если это будет стоить ему жизни. Даже если это будет стоит больше, чем его жизнь.

Пусть хоть целый мир сгорит в огне.

— Обещаешь? — спросила она отсмеявшись.

— Клянусь, — ответил Элиол.

Глава 1993

Элиол старательно лепил горшок. Старательно, потому что ему требовалось сделать самый обычный, простой горшок. В последние годы он если и мастерил что-то, то удивительное и необычные, вызывающее восторги всего царства. А сделать простой, самый обычный горшок, это ведь совсем другое.

Вот уже полтора месяца они жили в Лесу Рассвета. Гуляли, болтали, иногда подолгу о чем-то беседовали, а иногда могли целыми часами вместе молчать. Но по Тисэ было видно, что она заскучала на одном месте.

Так что они договорились, что как-только из Мистирта придет весть о смерти Тисэ — они отправятся в путь. Элиол смастерит ей повязку на волосы, и сделает так, что под ней никто не узнает самую красивую девушку Срединного Царства, а может и окрестных королевств тоже!

Им, в лесу, не требовались деньги. Все, что им было необходимо, Элиол добывал самостоятельно. Но для путешествия по королевству, да еще в соседние, требовались накопления.

Можно было, конечно, взять из тех, что остались в Тиде, куда Элиол с Тисэ собирались наведаться, чтобы навестить его родителей и… чтобы Тисэ могла попрощаться со своим отцом. Она ведь его, все же, любила. Но юный мастер не хотел брать ни единой медной монетки из тех богатств, что скопил родителям.

Ведь он, в ближайшие годы, не сможет им помогать, так что будет чувствовать себя лучше, если будет точно знать, что они ни в чем не нуждаются.

Вот и лепил Элиол горшки днем, а вечерами, спрятав лицо под широкополой шляпой, которую сам же и сшил (как и серое, теплое пальто, а то скоро холода) ходил в ближайшие деревни, где и продавал утварь.

Заодно собирал слухи, но ничего нового, кроме того, что из Тида уехал прославленный мастер, не узнал. Вроде как принц все пытался завести ребенка с големом-Тисэ, но, разумеется, ничего не получалось.

Это заронило идею в разум Элиола — а можно ли создать голема, который сможет зачать? Наверное нет. Только если ребенок тоже будет големом. Но даже этот процесс выглядел для него поразительно сложным.

Впрочем, пока они путешествуют с Тисэ и смотрят мир, может он сможет встретить других мастеров. Обменяться опытом. Узнать по-больше о сути материалов и работе с ними. В конечном счете, Элиолу, несмотря на все то, что он мог создать руками, всегда казалось, что можно сделать и большее. Что он далеко не такой прославленный мастер, как о нем говорят.

Ведь в легендах…

— Элиол!

Горшок разбился в руках юноши. Сердце пропустило удар. Он, больше не о чем не думая, схватил перевязь с ножами (ведь в путешествии их может ждать опасность) и выбежал на крыльцо.

И то, что он увидел еще долгие эпохи будет преследовать его во снах.

Там, на опушке, стояла колесница, запряженная шестиногими конями. Она пылала подобно солнцу — золотое пламя кружило вокруг неё. Колесами ей служили сплавленные воедино щиты; бортами — скелеты павших в бою солдат; а владелец — громадный, меднокожий, покрытый шрамами воин.

У его пояса висели топор и булава, а в руках он держал связанную Тисэ.

Его, Элиолу, Тисэ. Та плакала и пыталась вырваться, но у неё ничего не получалось.

Юный мастер, не тратя время на вопросы, выхватил из перевязи несколько ножей и, один за другим, метнул в сторону гиганта.

Он знал, кем тот являлся. Много раз видел изображения на праздниках в честь богов. Но сейчас Элиола нисколько не волновало, что он бросил вызов самому Богу Войны.

Гигант лишь отмахнулся от ножей и те упали на землю.

— Оставь тщетные попытки, горшечник, — прогудел громоподобный голос. — Эта женщина предназначена Седьмому Небу.

Элиол закричал и, обнажив кинжалы, над которыми работал последние годы, пытаясь создать такие лезвия, что могли бы рассечь, что угодно, бросился вперед.

— Жалкие потуги, — хмыкнул Бог Войны.

Он поднял ладонь и резко опустил её в низ. И Элиол, так и не допрыгнувший до колесницы, вдруг оказался прижат к земле. Прижат с такой силой, что твердь вокруг него вдавилась вниз, приобретая форму ладони.

— Прими свое поражение с честью, смертный, — Бог Войны положил Тисэ в колесницу и взял в руки вожжи. — И не держи на меня зла. Я лишь выполняю приказ Яшмового Императора.

Он, кажется, сказал что-то еще, но Элиол не слушал. Злоба, спящая в нем, пробудилась и вскипела ядовитым пожаром. И он позволил ей выплеснуться. Он потянулся к душе Бога Войны и узнал его страхи и надежды.

Удивительно, но у того и страх и надежда оказались одним и тем же.

Поражением в битве.

— Ты! — взревел Дергер. — Смеешь лезть в мой разум⁈ Да как ты… а, теперь я вижу… поганый полукровка. Думаешь сможешь меня одолеть⁈ Познай мою мощь, червь и запомни свое место!

Бог Войны выхватил булаву и, не обращая внимания на крик Тисэ, взмахнул ей перед собой. Но вместо того, чтобы обратить в пыль Элиола, он… обратил в пыль целый город, находящийся за лесом.

Яркий золотой взрыв окрасил небо пожаром.

Элиол замер.

Элите, Олли, Тонжек, Ладиг, Давина и все остальные. Они исчезли. В мгновение ока.

Тисэ заплакала, а Элиол даже пальцем пошевелить не мог. Так же, как он не мог призвать кошмары