На несколько секунд воцаряется тишина.

– Она – что? – переспрашивает мадам ван Лоос.

Где‐то позади нее отчетливо раздается смешок Саррагон. Краем глаза Нелла видит, как Ребекка Босман делает шаг вперед, передумывает и снова отступает в толпу.

– Мама, – говорит Якоб с тревогой в голосе.

– Я тебе говорила, – шипит на него мать. – Разве я тебе не говорила?

Якоб подходит ближе к Нелле, понижая голос.

– Что значит – сбежала? Она должна выйти за меня замуж.

Стоя так близко к нему, Нелла чувствует запах яблочной помады, которой он намазал волосы, и странный металлический запах крахмала на воротничке. У него светло-карие глаза цвета сухих листьев, а ресницы – очень короткие. Он смотрит на Неллу не мигая. В горле у нее пересохло, руки дрожат. Она действительно хочет, чтобы сюда пришла Корнелия, держа половник или сковороду. Нелла с удовольствием пустила бы их в ход, чтобы заставить отступить этого мужчину, окруженного удушливым запахом масла для волос. Нелла стискивает кулаки, пытаясь взять себя в руки.

– Свадьба отменяется, – объявляет Нелла.

– Ни в коем случае, – отвечает Якоб. – Вы должны найти ее. Я не потерплю такого унижения.

– Мне жаль, сеньор. Мы ее ищем. И до сих пор не нашли.

– Тогда вы очень беспечны, – говорит он.

Нелла вздергивает подбородок и встречается с Якобом взглядом. Она глубоко вздыхает.

– А может, моя племянница поступила правильно?

Якоб прищуривается и поглаживает бороду.

– Здесь нечем гордиться. Этот поступок изобличает нестабильность, которая, как мне и раньше казалось, течет в крови вашей семьи.

– Прошу прощения?

– Мой сын совершенно прав, – вмешивается мадам ван Лоос. – Она очень упрямая, непослушная и легкомысленная девушка, раз ушла из дома одна. Отвергать такое будущее! Оставить нас здесь стоять…

Нелла смотрит на Якоба в надежде, что он защитит свою невесту. Но его лицо пугающе лишено теплоты.

– Я был дураком, – говорит он.

– Якобус, ты не виноват, – припечатывает его мать.

– Я не прислушался к собственным сомнениям, мадам Брандт. А поводов, Господь свидетель, было предостаточно.

– Если у вас и были сомнения, сеньор ван Лоос, вы решили отбросить их за хорошую цену.

Щеки мужчины вспыхивают.

– А что еще он должен был сделать? – перебивает его мать. – Маленькая темнокожая девчонка? Да, мадам Брандт, он рассказал мне правду. Я вытянула ее из него. У моего сына слишком доброе сердце. Его так легко использовать.

– Если вы хотите поговорить про использование, тогда давайте обсудим сто тысяч гульденов, которые вы потребовали сначала, – парирует Нелла. – Вы без колебаний взяли наши деньги. Взяли наш дом. Это вы использовали Тею. Как будто она была лишь прихотью.

Якоб краснеет еще гуще, но мадам ван Лоос улыбается.

– Мы потому и попросили гарантии, – говорит она. – Из-за подобной крайней… нестабильности. Люди вроде вас очень хитрые.

Нелла чувствует, как земля уходит из-под ног.

– Мы просим вернуть нам деньги.

Наступает тишина.

– По условиям контракта, я оставляю деньги, если свадьба не состоится, – говорит Якоб.

– Это невозможно, – шепчет Нелла.

– Отто Брандт подписал контракт.

У Неллы кружится голова. Отто утаил это от нее.

– Вы должны вернуть хотя бы половину. – Она изо всех сил старается скрыть отчаяние в голосе.

Якоб отводит глаза и нервно поправляет манжеты своего пиджака.

– Мы в церкви. Я не буду обсуждать здесь подобное.

С одной стороны полукруга придвигаются ближе Ребекка и Каспар, а с другой – Клара Саррагон и ее дочери. Нелла чувствует, как в ней нарастает паника. Как же ей не хочется, чтобы все это слышали, это навредит Тее и всем им. Но вот появляется Беккер, со смиренным лицом и оттопыренными ушами, его глаза прикованы к ней. Все они ждут, что Нелла скажет в свою защиту.

Нелла смотрит на них, не в силах выдавить ни слова. Она вспоминает, как Якоб сказал, когда они познакомились на балу: «Вашему супругу не обеспечили справедливого судебного разбирательства». Якоб хотел произвести впечатление, что он единственный из всех знает, что город предал Йохана. И Нелле так хотелось верить, что он понимает их ситуацию – понимает, насколько она уникальна и в то же время сложна. Но теперь она осознает, как у этого молодого дурака захватывало дух от того, что он якобы встал на сторону содомита, от того, как заигрывал с опасностью, планируя жениться на Тее. Где бы сейчас ни была Тея, Нелла безумно рада, что она не стоит здесь, сжимая букет. Она не может поверить, что Тея едва-едва спаслась от этого брака.

– Я отверг всеобщее городское порицание вашего мужа, – говорит Якоб.

– Вы лицемер. Вы всего лишь читали об этом процессе. Вы не сидели на жесткой скамье в зале суда, глядя на его искалеченное тело.

Лицо мужчины омрачается, принимая кислое выражение.

– Я предложил вам безопасность, и я принял оставленные без ответа вопросы о происхождении Теи.

Краем глаза Нелла замечает, что Клара Саррагон подходит все ближе.

– Приняли? – приподнимает бровь Нелла. – Вы проявляли интерес к тому, что, по вашему мнению, выходит за рамки нормы, но на самом деле не хотели с этим мириться. А что касается безопасности: забрать у нас дом вряд ли может считаться заботой о нашей безопасности. Вы трус.

Щеки Якоба снова краснеют.

– У девушки, выросшей без матери, даже если она живет на Херенграхт, почти никаких шансов. Вы должны быть благодарны, что это не обошлось вам еще дороже.

Нелла не может поверить своим ушам. Ей хочется броситься на него. Никогда еще ее так не переполняло желание причинить кому‐то физический вред.

– Вам не стоило связываться с такой девушкой, – говорит Клара Якобу. – Это ее ужасное поведение. Жениться на такой…

Она замолкает.

– На какой такой? – вскипает Нелла.

Вмешивается пастор Беккер:

– Думаю, на этом лучше остановиться. Мы в доме Божьем не ради мелочных ссор и обвинений.

– Это не мелочная ссора, – парирует Нелла.

У пастора Беккера дергается угол рта. Нелла знает, что не нравится ему. Она внесла беспорядок в его двери. Нелла видит, как лучи утреннего солнца играют на могильной плите Марин. Свет падает сквозь желтое стекло на ее надгробие без имени – и сияет, как золото.

– Невеста не придет, – говорит священник. – Свадьба не состоится. Расходитесь по домам. Идите и подумайте о том, сколько времени вы потратили впустую.

Никто не двигается. Никто не хочет уходить первым. Нелла думает о величии Марин. Она покинет это место последней, даже если ей придется простоять здесь еще пять часов.

Клара Саррагон подходит к Якобу и, мягко беря его под локоть,