том, что они отдали в залог Якобу этот дом. Что бы на это сказала Марин? Как она была бы разочарована… По выражению лица Отто Нелла догадывается, что он думает о том же.

– Мы не справимся в одиночку, – говорит он. – Нужно вызвать дозорных.

– Дозорных?

– Надо поймать эту назойливую женщину раз и навсегда.

– Ты не любишь дозорных. И я не люблю. Они забрали Йохана, пришли за тобой. И теперь ты хочешь на них положиться?

– А какой у нас выбор? – говорит Отто срывающимся голосом. – Я должен с ними поговорить. Они так и так постучат к нам в двери.

Нелла растирает виски. Скоро все узнают о случившемся. Этим дозорным вечно нечем заняться, кроме как расхаживать по улицам в доспехах, которые никогда не видели поля боя, с пиками, которые никогда не пронзали оленя, не говоря уже о преступниках. И если кто‐то удерживает Тею, он услышит лязганье этих доспехов за милю.

– Нам нужно сходить в доки, – говорит Нелла.

У Отто такой вид, словно он увидел привидение.

– В доки?

– Она вполне может быть на корабле.

Они замолкают, думая о могучей амстердамской верфи и о том, как легко девушка может ускользнуть незамеченной. Огромная бухта, пирс за пирсом, тянущиеся с востока на запад, вдоль пирсов – сотни кораблей. Корабли похожи на дома, покачивающиеся на воде, неустойчивые зеркала стабильного города, стремящиеся к горизонту. Нелла представляет себе, как Тея пробиралась сегодня утром на один из английских торговых кораблей или на флейт [18]– самое большое и быстрое судно. К восходу солнца она была бы уже далеко от огромного залива. Ветер приподнимал бы полы ее жакета, обдавал щеки прохладой, она впервые ощутила бы привкус соли на губах, а вокруг сверкало бы море, образуя мозаику из солнечно-золотых осколков. Я хотела бы увидеть Париж и Лондон. Сходить в Друри-Лейн. Посетить Гранд-оперу.

– Если она на корабле, – озвучивает Отто мысли Неллы, – мы никогда ее не найдем.

Нелле нечего на это ответить. Но она не признает своего поражения вслух.

– Я пойду в Старую церковь, – говорит она. – Скажу Якобу, что свадьба отменяется.

Отто бросает на нее косой взгляд.

– Там будет его семья. Уверена, что справишься?

– Я вполне способна выдержать унижение.

– Интересно, сможешь ли ты, – качает он головой. – Сможем ли мы все, ведь именно поэтому мы в таком затруднительном положении.

– Отто, – неуверенно говорит Нелла, – не забывай, что одежда Теи пропала. Ее никто не… похищал, даже если она с миниатюристкой. – Она поднимает руки, чувствуя его гнев. – Я знаю, что Корнелия в это верит. И вы оба сердитесь на меня, что я вытащила миниатюры из сундука Марин. Но велика вероятность, что Тея сделала все сама.

Отто собирается что‐то сказать, но передумывает. Он опускает взгляд на свои руки и тяжко вздыхает.

– Тея спрашивала меня о своей матери, – говорит он. – О том, как мы с ней познакомились.

– И… ты рассказал ей?

– Не все. Но я сказал ей правду.

Нелле становится дурно от беспокойства. Неужели что‐то из сказанного отцом навело Тею на мысль сбежать? Представив, как Тея уходит прочь от них в этом ясном безликом дне, наполняет Неллу ужасом, с которым она не может справиться.

– Отто, я придумала этот брак еще до того, как увидела Якоба ван Лооса, – говорит она. – Я учла все детали. Тея не любила Якоба, я это знала. И все же настаивала на своем.

– На самом деле, – снова вздыхает Отто, – ты все сделала по уму.

– В любом случае это моя обязанность.

– Я предложил отдать ему дом, Нелла. И я подписал соглашение о ссуде, – хрипло говорит Отто. – Моим запасным вариантом было только выращивать ананасы.

– Решение куда безобиднее моего. За ананас не требовали сто тысяч гульденов в начале брачных переговоров.

– Нет, но я в равной степени виноват. И ананасы стоят по-прежнему дорого.

Он идет к входной двери, торопясь покинуть дом и отправиться на поиски дочери.

– Отто, ты помнишь, что Марин говорила тебе о вашем ребенке? – останавливает его Нелла.

Он поворачивается к ней спиной. Сегодня никто не вспоминал Марин. Отто легко улыбается.

– Конечно. Его жизнь должна быть такой, какой он пожелает. Марин была уверена, что Тея – мальчик.

– По крайней мере, она не ошиблась в том, что Тея сама устроила свою жизнь.

– Что ты имеешь в виду?

Нелла глубоко вздыхает:

– Я доверяю Тее. Не думаю, что она подвергла бы себя опасности.

Но Отто лишь мрачнеет. Он распахивает дверь, и солнечный свет устремляется внутрь.

– Значит, ты не помнишь, как бывает, когда тебе восемнадцать.

XXVII

«Как раз наоборот, – думает Нелла. – Половина проблемы в том, что я слишком хорошо помню, каково это – быть восемнадцатилетней. И воспоминания слишком долго были проклятием». Отто ушел, а она стоит в холле рядом с Корнелией – в том платье, которое планировала надеть на свадьбу. Корнелия торопливо затягивает ей лиф и завязки на юбке, и Нелле кажется, что из нее выдавливают воздух. Глубоко в кармане она спрятала золотой домик.

– Ослабь немного, – просит Нелла. – Я должна двигаться быстро.

– Не понимаю, почему вы настаиваете на этом наряде, – ворчит Корнелия.

– Потому что важно произвести впечатление.

– Даже сейчас все еще важно, что подумает ван Лоос?

– Возможно, сейчас это даже важнее.

На самом деле Корнелия права: все это не важно. Но если они намерены спуститься по социальной лестнице, Нелла, по крайней мере, сделает это со вкусом.

– Марин выглядела бы безупречно, – замечает она.

Корнелия что‐то согласно бормочет. Вряд ли это можно отрицать.

– Доешьте, мадам, – приказывает служанка, указывая на тарелку с гренками, стоящую на стульчике в прихожей.

Нелла протягивает руку и отправляет в рот намазанный маслом поджаристый хлеб. Нервы подавляют голод, но ей нужно подкрепиться. Во всем этом есть что‐то омерзительное: одинокий поход в церковь, неподходящая невеста – тетя, явившаяся с пустыми руками и дурными вестями.

– Что вы скажете ему? – спрашивает Корнелия. – Что она заболела? Или передумала?

Хороший вопрос. Какую историю Нелла может состряпать, после того как Корнелия нашла крошечный домик в скомканных простынях? Сказать Якобу, что Тея больна, – значит отсрочить мучительное неизбежное. Сказать, что Тея исчезла, – невыносимо. Это выставит их легкомысленными, а Тею – неуравновешенной. Сказать, что ее похитили, – слишком большой скандал.

– Не знаю, – тихо отвечает Нелла. – Придумаю, когда с ним увижусь.

Корнелия вздыхает:

– Отто надеется в скором времени привлечь к поискам дозорных.

– Как только дозорные начнут искать Тею, Корнелия, – и это при условии, что они примут запрос на поиски, –