вспомнить в деталях наш недавний разговор. Мы поругались, а потом Нина сказала, что дальше так жить не может. Я ее успокаивал, говорил, что мы справимся. Просто в наших отношениях настал непростой период – впервые за те четыре года, что мы вместе.

Но я был абсолютно уверен, что слово “расстаться” не прозвучало ни разу. И именно об этом я напомнил сейчас Нине.

– Я думала, что все понятно из контекста, – ответила она. – Зачем тебе тогда было бросаться телефоном, если мы, как ты говоришь, просто общались?

– Из контекста?!

Мне казалось, что в следующую секунду меня разорвет на части и кому-то придется под Новый год соскребать меня со стены.

– Нина… – начал я, но запнулся, не в силах продолжать. – Любимая, ведь мы с тобою не расстались. Мы по-прежнему вместе, только…

– Ян, мне жаль, что ты меня не понял, – глухо отозвалась Нина. – И, конечно, мне неприятно, что нам приходится обсуждать это именно сегодня вечером да еще и по телефону. Плохо, что ты сейчас один и что между нами возникло недопонимание. Но я пыталась сказать тебе, что хочу что-то изменить. Имея в виду, что нам надо разойтись. Мне казалось, я выразилась достаточно ясно, раз ты потом вздумал бросаться телефоном.

В трубке повисла тяжелая, как свинец, тишина.

– В общем, вот, – сказала Нина.

– Так ты не приедешь? – переспросил я.

– Нет.

– И мы расстались?

– Ну да.

– Но я-то с тобой не расставался, – предупредил я Нину. – И не знал, что ты со мной расстаешься.

– Ну а теперь знаешь, – произнесла Нина устало.

– Я с тобой не расставался, – повторил я угрожающе и повесил трубку.

* * *

Сначала я написал: Где-то на Буги-стрит есть больница. Нет, не современная клиника; не нужно сразу представлять себе высотку из бетона, стекла и стали, в утробах которой переговариваются друг с другом аппараты стоимостью в десятки миллионов. Это всего-навсего старый четырехэтажный дом с проплешинами в штукатурке, задвинутый вглубь двора. К больнице ведет узкая дорожка, точнее проход, потому что машина там вряд ли проедет; про скорую помощь с мигалкой тоже забудьте. Это клиника альтернативной медицины, и там в разных, скажем так, отделениях лечатся самые распространенные людские недуги: согбенные спины, разбитые сердца, комки в горле, трясущиеся поджилки, кислые взгляды, отравления собственной желчью и тому подобное. Лечение обычно состоит в том, что доктор не глядя ставит диагноз и выписывает больному разноцветные леденцы, которые как раз продаются со скидкой в супермаркете за углом. Естественно, они мало кому помогают, но в этом-то и заключается лечение. Если пациент приходит во второй, потом в третий, а то и в четвертый раз, доктор хватает его за грудки, подтаскивает к окну на верхнем этаже и вывешивает оттуда. Держа пациента за щиколотку и слегка его потряхивая, он шипит: “Когда ты в рутинной своей жизни возжелаешь истины так же сильно, как желаешь сейчас, чтобы я затащил тебя обратно, тогда ты и выздоровеешь в два счета. А теперь говори, отпустить тебя? Громче! Не слышу!”

Только ведь это все литература, согласны? Последние фразы – так вообще вариация известного буддийского коана, который пересказывает Ролан Барт во “Фрагментах речи влюбленного”.

Сегодня утром я просматривал наши старые мейлы и понял, что память меня иногда обманывает. Например, женщина, якобы пригласившая Нину на кофе после попыток спасти беременную с инфарктом, на самом деле пригласила ее в другой ситуации, хотя и похожей: они тогда помогли мальчику, с которым случился эпилептический припадок. Почему-то обе эти истории соединились у меня в одну. В своем мейле Нина писала мне про мальчика и про женщину, которая потом сказала ей, что она прекрасна, и пригласила на кофе. Нине казалось, что слова эти совершенно не к месту, она чувствовала себя растерянной и обессиленной, но приглашение приняла, а потом почему-то открыла незнакомке свою душу. Я даже не знала, сколько всего у меня внутри, – признавалась мне Нина, будто совершившая обряд очищения. Когда женщина повторила, что Нина прекрасна, уточнив, что имеет в виду внутреннюю красоту, Нина расплакалась. У нее было такое чувство, будто она омылась и кто-то вытер ее белым полотном. Я вдруг поняла, что мне под силу все, что я захочу, а еще – что я не должна быть рядом с тем, кто не чувствует, что причиняет мне боль, даже если я люблю его, – так заканчивалось ее письмо.

Кто не чувствует, что причиняет мне боль?

Что, если я всю дорогу сам себя обманываю, даже не догадываясь об этом? Что, если я увижу истину только тогда, когда меня будут держать за щиколотку в окне верхнего этажа? Что, если я только и делаю, что посасываю цветные леденцы?

В ту ночь перед Рождеством я почти не спал. Тело и разум спорили, кому сейчас хуже, или же поочередно пытались сорвать банк моего сознания. Утром я проснулся завернутый в мокрое от пота одеяло и с высокой температурой. Спустя, наверное, полсекунды я вспомнил наш ночной разговор с Ниной. Я ухватился было за надежду, что все это мне приснилось (наиболее правдоподобное объяснение, учитывая, с одной стороны, мое состояние, с другой – содержание нашего разговора), но – напрасно. Нина действительно утверждала, что мы расстались. Мы?

Я не знал, что мне делать, и вдобавок чувствовал абсолютный упадок сил.

Я лежал, завернувшись в одеяло, и в голове у меня роились мысли. Ей правда настолько неприятно, что я иногда смотрю порно? Но разве эта мелочь может разрушить отношения? Как там говорится? Малая закваска квасит все тесто? Это только у нас такая проблема? Кто-нибудь знает, что с ней делать? И вообще: это реальная проблема или просто повод? А если повод, то в чем настоящая причина? Нина ужаснулась, когда увидела, как я бьюсь на полу в истерике? Я тогда потерял в ее глазах свое мужское достоинство? Или я парадоксальным образом теряю его, когда смотрю порно? Или Нина поняла, что не может больше видеть меня, когда я в тот раз принял ЛСД? Что, собственно, она чувствовала в эти часы? Почему не захотела поговорить об этом? Что вообще творится внутри нее? И связано ли это со мной, или она попросту перенеслась на другую орбиту? Она кого-то встретила? Такова ли она, какой я ее себе представляю?

Я погружался в сон, а потом опять выныривал, разгоряченный, на поверхность. Пробудившись в очередной раз, я вспомнил, как несколько месяцев назад докликал на одном порносайте до сцены, снятой в тех самых апартаментах, которые Нина забронировала для нас, когда мне исполнилось тридцать. Тогда мы провели там несколько ярких и счастливых дней, а теперь в нашей спальне на старинной белой кровати развлекались