Будто я тебя использую. Вот если бы ты сказала, что силиконовая грудь выглядит нелепо. Или что тебя оскорбляют эти сцены. Но как, черт возьми, я должен реагировать, если я не понимаю, на что?

– Ну не могу же я ревновать к тому, что не имеет никакого отношения к реальности, – фыркнула Нина. – А то, что силиконовая грудь выглядит нелепо, надеюсь, и так ясно. Она похожа на плечики для пальто.

– Мне тоже не нравится.

– Вот только интересно, сможешь ли ты отличить ее от настоящей?

И тут до меня наконец дошло, почему ее так задела моя бездумно брошенная фраза, что мы в Тоскане тоже сходим посмотреть на грудастую официантку. Видимо, Нина связала это с тем, чем, по ее представлениям, я занимался, пока ее не было дома. Рассматривал чужую грудь и от этого возбуждался.

– Недавно я проходил тест в интернете и набрал девятнадцать баллов из двадцати, – резко ответил я. – Нина, ради бога, прекрати! Что за бессмысленные разговоры? Мои просмотры порно для тебя вопрос жизни и смерти? Странно, но пусть так. Тогда давай что-то решим. Можешь меня каждый вечер перед сном спрашивать, смотрел ли я сегодня порно. Ты же знаешь, что я тебе никогда не вру и врать не буду, значит, в итоге проблема решится. Конечно, нам будет немного неловко, но зато ты каждый день станешь мне напоминать, как это для тебя важно, и я тоже, наверное, вздохну с облегчением. Мне самому эти видео уже поперек горла, но я мужчина, и голые женщины в сексуально-эксплицитных ситуациях меня возбуждают. Я легко подпишусь под тем, что порно эксплуатирует мужское влечение, но это еще не означает, что мое влечение сразу же перестанет быть мужским и не даст себя эксплуатировать.

– В том-то и противоречие, – заметила Нина. – Ты сам это не одобряешь, но продолжаешь в этом участвовать.

– Да, люди полны противоречий! – возопил я. – Ты что, об этом не знала? Слушай, тут у меня где-то есть книга…

– Ян, прекрати, – перебила она меня, а потом добавила еле слышно: – Не стану я тебя каждый вечер ни о чем спрашивать.

Я снова увидел хвост удаляющегося поезда.

– Я просто хочу сказать, что чем дальше, тем меньше мне все это нравится, – продолжала Нина, – и если ты говоришь, что никакой зависимости у тебя нет, то тебе будет легко с этим завязать. Я так больше жить не хочу. Слышишь? Я просто не хочу так больше жить. Меня бесит, что я возвращаюсь сюда, зная, что ты пять минут назад включал эти видео. Для меня это место перестает быть домом, понимаешь? Я уже посмотрела объявления об аренде, и если что…

– Что? – перебил я ее.

– Я говорю, что уже посмотрела объявления об аренде и, если что, могу переехать.

Я не верил своим ушам.

– Ты хочешь переехать?

– Не хочу. Но, видимо, у меня не остается выбора.

– А ты не думала, что ставить такие идиотские ультиматумы не совсем честно?! – разозлился я.

– Ну, это же не ультиматум. В отличие от меня, у тебя есть выбор.

– А как еще это называется? Разве ты не сказала только что – “или делай по-моему, или я переезжаю”?

– Нет. Я просто тебе сообщила, что мне кое-что не нравится, а дальше уже тебе решать, как поступить.

– Охренеть! – облегчил я душу. – Послушай, порно – вот такая маленькая часть моей жизни, – показал я двумя пальцами. – А ты вот такая большая, – я раскинул руки в стороны. – Как это можно сравнивать?

– Я не сравниваю, – возразила Нина, на которую моя наглядная демонстрация не произвела особого впечатления. – Но если все так, как ты говоришь, я вообще не вижу, в чем проблема.

– Проблема в том, – ответил я, несколько грубо схватив ее за руку, – что в паре так дела не решаются. Они решаются по-другому. А если ты завтра скажешь, что тебе еще что-нибудь не нравится? А если ты скажешь: либо я завязываю с теннисом, либо ты переезжаешь?

– Ты прекрасно знаешь, что этого я тебе никогда не скажу.

– Знаю, только вот я никогда в жизни не стал бы тебе угрожать уходом, заставляя от чего-то отказываться или, наоборот, что-то делать! Просто… – я не мог подобрать слова, но внутри у меня все бурлило. – Просто… Ты не можешь вот так вот запросто положить на одну чашу весов наши отношения, а потом смотреть, не перевесят ли они вторую чашу! Нельзя так себя вести, потому что тогда это уже никакие не отношения! Даже если бы я дрочил по три раза на дню на силиконовые сиськи (хотя я ничего такого не делаю), у тебя все равно не было бы права так себя вести!

– Думаю, мы все уже друг другу сказали, – подвела черту Нина, и мне показалось, что ее губы вот-вот покроются инеем.

– Ну ни хрена себе! – выкрикнул я. – И что теперь? Теперь ты заплатишь какому-нибудь айтишнику, чтобы он сидел в своей общаге и следил оттуда, на какие сайты я захожу?

– Нет. Я лучше поизучаю объявления об аренде.

Нина была не из тех людей, для которых утро вечера мудренее. Она нашла комнату где-то на Пекаржской улице, и, хотя она так туда и не переехала, наша совместная жизнь стала вдруг хрупкой и болезненной.

Перед самым Рождеством мы поругались снова. Мы сидели в кафе “Сполек” – сначала молча, а потом, наоборот, обмениваясь слишком громкими репликами, так что все на нас оборачивались. В итоге Нина сказала, что дальше так жить не может и пора уже что-то менять… в общем, нечто в этом духе.

Я стал ее успокаивать, мол, мы справимся, но в какой-то момент и сам в этом засомневался. По моим представлениям, все наши разногласия происходили внутри наших отношений, как грозы, которые разражаются в атмосфере планеты, неизменно вращающейся вокруг своей оси и вокруг Солнца и стремительно разрезающей космическое пространство. А вот для Нины все выглядело по-другому. В ее мире наши разногласия атаковали нашу планету, как метеоритный дождь, и каждый раз оставляли на ней очередной кратер.

Мы вышли на улицу. Нина перебросила через плечо дорожную сумку – оказалось, что она направляется на вокзал. Она всегда на шаг меня опережала.

– Ну, в Рождество созвонимся, – сказала она.

– Созвонимся? Созвонимся?!

Я нащупал в кармане телефон и с размаху швырнул его в урну. Хватит с меня этих сообщений, объяснений и примирений. В Рождество мы должны быть вместе, а не просто созваниваться!

У меня была самая дешевая “нокиа”, которая тут же разлетелась на части: передняя рамка отвалилась, аккумулятор выпал, в воздухе мелькнула блестящая пластинка сим-карты.

Нина стремительно развернулась на каблуках и двинулась в сторону вокзала.

Я что-то проорал ей в спину и помчался сломя голову в противоположном направлении. Минут через пять, немного остыв,