Если можно назвать таковой змею, облаченную в муслин.

– Совершенно верно, – ответил Себастьян. – Мисс Берк – настоящая леди, и никогда не стала бы возражать…

– Конечно, не стала бы, – вновь перебила Себастьяна Шарлотта, делая вид, что совершенно не обращает на него внимания, и принялась изучать собственные ногти, а потом со скучающим видом вздохнула. – Она в высшей степени воспитанная молодая леди, верная своим привязанностям. Многие могли бы назвать такой образец добродетели скучным, но, полагаю, вас вполне устраивает отсутствие страсти у вашей избранницы. – Шарлотта подождала, пока эти слова проникнут в сознание Себастьяна, а потом слегка изменила позу, как это сделала бы Лотти, чтобы ткань платья натянулась у нее на груди. На ее губах заиграла лукавая загадочная улыбка. – Но действительно ли вы хотите именно этого, лорд Трент? Мужчина, тайно увлекающийся Кольриджем?

С этими словами Шарлотта устремила на Себастьяна тот самый взгляд, который, по словам Арбакла, придавал его портрету Елены Троянской незабываемое выражение. Это был тот манящий взгляд, ради которого мужчина мог бросить семью и очаг, снарядить тысячу кораблей и преодолеть сотню препятствий, чтобы завладеть сердцем любимой.

Объявить ее своей.

Должно быть, проделка Шарлотты удалась, ибо Себастьян непроизвольно открыл рот и уставился на нее точно зачарованный.

– Лотти, я…

«Лотти». Шарлотта выпрямилась. Звук этого имени, сорвавшийся с губ Себастьяна, оказался пьяняще притягательным, и она сделала несколько робких шагов ему навстречу.

Но Себастьян больше не был открытым любви распутником… во всяком случае, пока. И Шарлотта раздумывала над тем, как пробудить его ото сна, заставить испытать возбуждение.

На нее нахлынули воспоминания. Вот он врывается в дом на Литл-Титчфилд-стрит, снедаемый жаждой поцелуя, вот он, восхитительно обнаженный, предъявляет на нее свои права. Она позволила страсти пробудиться и забурлить в своей груди, а потом бросила на Себастьяна томный взгляд, излучающий эту самую страсть и опасность.

Себастьян резко развернулся, чтобы уйти, налетел на дверь и нечаянно захлопнул ее, невольно поспособствовав тому, чтобы они остались совсем одни в этой уединенной уютной комнате.

– Простите меня, – заикаясь, произнес он. – Не знаю, почему я продолжаю так вас называть. Это в высшей степени неприлично.

Несмотря на то что он казался взволнованным и готовым сбежать, Шарлотта знала этого мужчину слишком хорошо и понимала, что он испытывает искушение. Несмотря на собственное благородство и непристойность этой сцены, Себастьян Марлоу считал ее соблазнительной.

А Шарлотте только этого и было нужно.

Когда Себастьян взялся за ручку двери, она сделала еще несколько шагов в его сторону.

– Наверное. Но разве так плохо, что я совсем против этого не возражаю? – Шарлотта снова улыбнулась и сделала еще несколько шагов, с каждой секундой ощущая, как постепенно превращается в куртизанку.

– Лотти, – вновь промолвил Себастьян. – Не знаю почему, но это имя очень вам подходит. – Он стоял, сжавшись точно натянутая струна. И возникшее между ними напряжение и неуловимые воспоминания заставили обоих замереть… – Мне не стоит здесь находиться, – наконец прервал молчание Себастьян, словно предостерегая Шарлотту. – Это неприлично. И неприемлемо. Кто-нибудь может подумать будто я… в общем, что я…

– Пытаетесь меня соблазнить? – улыбнулась Шарлотта. – А вы соблазнили бы меня, лорд Трент?

Себастьян вновь и вновь мысленно повторял вопрос мисс Уилмонт: «Вы соблазнили бы меня, лорд Трент?»

Его взгляд быстро скользнул по округлостям ее груди, изгибу шеи, пухлым губам, словно приготовившимся к поцелую.

Откуда, черт возьми, взялась эта дерзкая девица? И что случилось с похожей на невзрачную мышь подругой Гермионы, готовой слиться с портьерами и красневшей от одного вида фривольных изваяний из коллекции его отца?

«Вы соблазнили бы меня, лорд Трент?» Этот вопрос продолжал звучать в ушах Себастьяна, пока его не поразила еще одна более тревожащая мысль: а что, если это был не вопрос, а предложение?

«Соблазнили бы меня…»

– Ч-что? – запинаясь, вымолвил Себастьян, чувствуя себя неопытным юнцом.

– Вы меня слышали, – ответила Шарлотта, подходя ближе и похотливо покачивая бедрами. – Вы соблазнили бы меня?

Себастьян, поскольку окончательно лишился дара речи, смог лишь покачать головой.

«Ни за что, – подумал он, пытаясь воскресить в памяти образ неприметной старой девы, имени которой никак не мог запомнить. – Во всяком случае, намеренно». Но когда Шарлотта подошла ближе, он с трудом удержался, чтобы не провести пальцами по ее декольте, округлостям груди.

О чем, черт возьми, он только думал? Это же мисс Шарлотта Уилмонт, добропорядочная леди.

– Мисс Уилмонт, – только и смог произнести Себастьян.

– Лотти, – поправила его девушка. – Лотти. – Это имя скатилось с ее губ тихим мурлыканьем и эхом отозвалось в его спутанном от непристойных мыслей сознании.

«Лотти, любовь моя, иди ко мне».

Взгляды молодых людей встретились, и Себастьян уже не мог сказать наверняка, произнес ли эти слова вслух или только собирался.

Блеск в глазах девушки свидетельствовал о том, что он их произнес. Или же она действительно научилась читать его мысли. Потому что в последнее время она смотрела на него так, словно была его… любовницей.

Себастьян покачал головой.

– Мисс Уилмонт, я думаю, вам стоит… Я хочу сказать, мы должны…

Вскинув изящную бровь, Шарлотта понимающе улыбнулась, слегка запрокинула голову и медленно двинулась к нему, соблазнительно покачивая бедрами.

Где, черт возьми, старая дева научилась так двигаться?

А этот огонь в ее глазах… Проклятье! Он манил, точно огни пиратского корабля в бушующем океане, не давая никакой надежды на спасение.

Черт возьми, он действительно сошел с ума.

Шарлотта сделала еще один шаг, и Себастьян ощутил исходящий от нее аромат – нежный и манящий аромат фиалок.

«Соблазнили бы меня…»

О, теперь Себастьян не сомневался, что это был не вопрос.

– Мисс Уилмонт, вы приличная женщина, – произнес он, понимая, что говорит это больше для собственного успокоения.

– И леди? – спросила Шарлотта.

– Да-да, конечно, но… – Слава богу, не все леди в Лондоне обладали этим невесть откуда взявшимся очарованием мисс Уилмонт. Иначе страна была бы обречена на погибель.

– Но – что? – Внезапно Шарлотта оказалась прямо перед ним, и, как бы он ни пытался сдержать себя, в его броне образовалась брешь, а желание обрело голос, который Себастьян тщетно пытался заглушить.

– Я джентльмен, – произнес он.

– Но мне вы всегда казались немного распутным. – Шарлотта взглянула на него из-под длинных ресниц, и ее глаза заблестели так, словно она обладала каким-то тайным знанием, недоступным ему.

Он? Распутный? Что за нелепое предположение…

Но, несмотря на желание возразить, что заявление Шарлотты попросту смехотворно, поскольку он всегда был сдержанным и благоразумным Марлоу,