Шрифт:
Закладка:
– Начинаю я, а вы подхватывайте, – воскликнул он, ожидая нужного аккорда, чтобы поймать ритм, и тут же запел громко, нисколько не стесняясь, под влиянием выпитого:
Целый год не видал я земли
По причине войны.
Но отправился в порт ради той,
Обожаю кого всей душой.
Вот красавица Лола по пляжу идет,
Моряки без ума от нее,
Даже лоцман уронил свой компáс.
Парикмахерша, ее муж, Кати, Урсула, священник, его возлюбленная вдова, Анна, Анита, Габриэль и Исабель поддержали Томеу и хором подхватили старинную морскую песню. А Зигфрид, водрузив цветок мака за ухо, хлопал в ладоши, стараясь не отставать от дочери Лауры, сидящей у него на коленях.
Ах, как приятно мне стало,
Когда с пляжа платком мне махала.
А когда подошла
И меня обняла,
Думал я, что уже помираю.
О, прекрасная Лола,
Что ж мне делать теперь без тебя?..
Все засмеялись над последней фразой, придуманной Томеу. И песня зазвучала вновь. А пятеро майорканских детишек с загорелыми и измазанными цветными мелками тельцами подбежали к мэру и, как обезьянки, начали танцевать вокруг его гитары.
Марина благодарно улыбалась: ее день рождения получился таким неожиданным. Ей казалось невероятным, что все эти люди, певшие ради нее, появились в ее жизни всего семь месяцев назад. Пока она размышляла на эту тему, Матиас обнял ее за плечи и прошептал на ухо:
– Хочу принадлежать этому племени.
– Марина, нам пора определиться.
– Ты же знаешь, Матиас, куда я хочу поехать.
– А я не желаю в Эфиопию.
– Знаю. Но мне нужно попрощаться с этой страной. В проекте «Матери и ребенка» есть вакансия на три месяца в столице.
– Ты рассмотрела его без меня, – разочарованно процедил Матиас.
– Мне сообщила об этом Лаура перед отъездом.
– Но требуются и гуманитарные работники для проекта в Пакистане.
– Вот и ты рассмотрел его без меня, – ласково упрекнула Марина.
Матиас вздохнул. Подобный разговор возникал у них не раз. Марина понимала, что Матиас, как и она сама, верен своей профессии по призванию и полностью ей отдается. Однако в тридцатипятилетнем возрасте у него сохранялась потребность видеть, познавать и осязать окружающий мир. Их отношения основывались на любви и взаимном уважении. В свое время он согласился остаться с ней в Эфиопии на три года. А теперь, вероятно, уступить ему настала ее очередь. Марина посмотрела на него и молча погладила по щеке, осознав, что разделяющие их в возрасте десять лет, быть может, начинают его тяготить.
– Всего три месяца, Матиас. До декабря. Мне нужно попрощаться с Эфиопией. Уезжая, я думала, что вернусь через неделю, и теперь понимаю – должна завершить там свой цикл.
Матиас не ответил.
– На Рождество мы летим в Берлин, как обычно, и выберем там другой пункт назначения, – добавила она.
– Три месяца, – весомо произнес Матиас.
Она подошла к нему, поцеловала в губы и прислонила голову к груди.
– Ты уже решила, что будешь делать с этим домом? – поинтересовался Матиас.
– А ты и вправду готов здесь жить?
– Да, я же тебе вчера сказал. Мне нравится поселок, Майорка, здешние люди, – напомнил Матиас без особого энтузиазма.
– Если мы его продадим, то сможем купить огромный пентхаус в Берлине, в районе Пренцлауэр-Берг.
– Не трави мне душу, Марина. Мы упустили чудесную квартиру.
Ведь они собирались купить жилье на верхнем этаже здания в берлинском квартале, который так любили оба. Именно этого и хотел Матиас: обзавестись их собственным домом, местом для двоих. В августе родители Матиаса уехали в Таиланд, и они с Мариной на месяц поселились в столице Германии. Несколько спокойных недель наслаждения близостью, которой раньше не ведали. В тот теплый месяц, словно коренные берлинцы, они увлеклись прогулками на старых велосипедах в огромных парках по берегам реки, протекающей через город. Почти ежедневно встречались с друзьями из вальдорфской школы, в которой учился Матиас, и с его бывшими однокурсниками по медицинскому факультету. Иногда они оставались дома и не торопясь ужинали на балконе. Почти каждую ночь занимались любовью, не думая ни о чем постороннем. Вечерами вместе с братом Матиаса и его новой турецкой девушкой они наслаждались музыкальными концертами в граффити-барах, разбросанных по всему огромному городу… Возвращаясь в Африку, на пути в Аддис-Абебу, Марина призналась Матиасу, что полюбила Берлин, на что он ответил: «Хочешь, давай вместе купим квартиру, на всю жизнь, навсегда». Марина незаметно улыбнулась, подумав: может, так и сделать? Это станет ее Итакой, ее домом. Его можно создать в Берлине вместе с Матиасом. И по прибытии в Африку первое же воскресенье они провели перед компьютером штаба своей организации в поисках риелторских порталов. Просмотрели сотни фотографий, пока не нашли пентхаус в Пренцлауэр-Берге, куда отправили на разведку брата Матиаса. Просторная квартира с высокими потолками и большими окнами Матиасу сразу же понравилась. Но Марина прекратила первую попытку найти дом. Потом они обнаружили еще пару квартир. Не таких красивых, как первая, но вызвавших интерес. Однако Марина придралась к обеим. Дело дошло до того, что они осмотрели студию в Барселоне, в районе Борн, которую для них подыскала Лаура. Увы, и студия не подошла. Так что романтическая идея найти четыре собственных стены в целом мире постепенно угасла.
– Продам я дом или нет, но в любом случае хочу крепко связать его с пекарней. Вероятно, есть какая-то возможность сбыть владение, но сохранить работу для Кати. Так или иначе, до декабря она в одиночку не сможет управиться со всеми делами. А моя племянница на следующей неделе возвращается в школу. Урсула? Она заверяет, что будет приходить в пекарню каждое утро, но ее артрит с каждым днем усиливается.
– А что же Анна?
– Анна никогда в жизни не работала. Что тут скажешь. Правда, моя бабушка твердила, что из нее выйдет хороший пекарь… Впрочем, я могу спросить сестру.
– Вот что я подумал. Почему бы не предложить моим родителям вместо празднования Рождества при температуре минус двадцать градусов приехать сюда?
– Ну, если хочешь. Но захотят ли они?
– Они будут рады выбраться из холода. Может, мой брат тоже приедет. Кстати, от него забеременела его подружка-турчанка. Я не понимаю брата, ведь он едва справляется с одним ребенком.
Матиас выключил свет
