и затем на их трупах делили награбленную добычу, и тысячами мучеников, которые с пением псалмов шли на смерть, часто принося себя сами в «жертву всесожжения». Сотнями бросались в огонь люди, окутанные в «талесы» и саваны мертвецов; матери увлекали за собой детей в пламя костров, чтобы спасти их от насильственного крещения. Число даже притворно крестившихся для спасения жизни было невелико, и в этом сказалось отличие германских евреев от испанских, не устоявших в 1391 году против соблазна притворного крещения. В плаче синагоги, в «селихот» и «кинот», написанных по поводу ужасов 108 и 109 годов шестого тысячелетия, слышится замогильный ответ мучеников враждебному миру: «На нас взвели навет с целью напасть на нас. Нас обвиняют, что мы принесли яд в сосуде и бросили в воду. Но в действительности нас напоили горькою водою... Обнажили меч злодеи и (нашу) кровь смешали с водою...» Велика была духовная мощь нации, которая сумела пережить такой момент, когда и стихии, и столь же жестокие и слепые люди соединились, чтобы ее стереть с лица земли. Она не погибла и в пламени новых костров, эта Саламандра среди наций, чей символ — горящий, но не сгорающий куст библейского предания.

§ 45. Реставрация в Германии (1350-1400)

Около трехсот еврейских общин были уничтожены, путем избиения или изгнания, во время народных расправ, сопровождавших эпидемию «черной смерти». Но и христианское население скоро почувствовало все последствия пережитой страшной годины. Двухлетняя эпидемия унесла значительную часть населения Германии. Города обезлюдели и обнищали. Удручающую картину представляли многие города с разрушенными еврейскими кварталами, где совершенно замерла промышленная жизнь. Отсутствие евреев давало себя чувствовать. Государственные и городские власти лишились неиссякаемого источника доходов, а нуждающееся в мелком кредите население — услужливых и терпеливых заимодавцев, без которых в ту эпоху отсутствия общественных кредитных учреждений нельзя было обойтись. Вот почему, как только минула чума, правительство и магистраты большинства городов решили восстановить прежний порядок. Евреев снова стали допускать в те города, где их недавно истребляли, откуда их изгоняли на «вечные времена». Феодальные князья, епископы и муниципальные власти даже настойчиво добивались привилегии «держать евреев» (judaeos habere). Курфюрсты выговорили себе право иметь, подобно императору, торговых данников в лице евреев. Такая привилегия дана была Карлом IV семи курфюрстам в новой германской конституции, известной под именем «Золотая булла» (1356). В той статье «золотой буллы», где говорится о праве курфюрстов владеть на своих территориях металлическими рудниками и соляными копями и эксплуатировать эти естественные богатства, прибавлено: «Равно имеют они право держать евреев и повышать доходы от пошлин». Железная руда, пошлины и евреи поставлены были на одну линию. Евреи — та же статья дохода, та же руда, которую нужно умело эксплуатировать. Такое же право «держать евреев» предоставлялось и городам путем соглашений между магистратами, императором и местными феодальными властями.

Однако полной реставрацией это восстановление еврейских общин в Германии нельзя назвать. Удар 1349 года был непоправим. Многие беженцы и изгнанники, успевшие устроиться в Австрии, Богемии или в соседних областях Польши, не желали возвращаться на прежние пепелища. Бюргерство со своей стороны ставило евреям при возвращении худшие условия, чем прежде: селиться только в указанных бюргерами частях города с правом аренды домов, а не покупки их в собственность, не предъявлять к христианам никаких претензий по поводу отчужденных во время катастрофы еврейских имуществ и аннулированных долгов, платить городу особую подать сверх налогов в пользу императора, графов и епископов, заниматься ссудой денег на умеренные проценты под контролем городских властей, не переселяться в другой город без особого разрешения. Весьма часто такие договоры магистратов с еврейскими общинами заключались только на определенный срок. В договорах иногда указывалось, что евреи допускаются на жительство «для пользы и славы города». На таких условиях возвращались небольшие группы евреев между 1350 и 1370 годами в Аугсбург, Нюрнберг, Франкфурт, Кельн, Страсбург и многие другие города.

Таким образом, евреи превратились в случайных поселенцев, допускаемых на жительство за определенную плату. За право дышать воздухом германского города, исповедовать свою веру, заниматься некоторыми промыслами — еврей должен был платить наличными деньгами. Пока у еврея были деньги, его презирали, но терпели; лишался он денег — и за ним уже не признавали права существования. Что же удивительного, если еврей, из чувства самосохранения, старался приобретать возможно больше денег? Путем мелкой торговли, стесненной всякими ограничениями, он едва мог снискать скудное пропитание. К ремеслам ему преграждали доступ замкнутые христианские цехи, к крупной торговле — купеческие союзы и гильдии[40]. Оставалась одна только прибыльная профессия, которая предоставлялась евреям, так как христиане часто ей гнушались: торговля деньгами, выражавшаяся в то время дороговизны кредита в форме ростовщичества. Весь строй тогдашней жизни замыкал еврея в сферу мелких денежных интересов и прикреплял его к профессии заимодавца, у которого заискивают нуждающиеся в займе, но клянут неисправные должники. Деньги, которыми евреи думали себя спасти, превращались для них в пагубу, в источник погромов, народных или правительственных. В хрониках того времени нередко встречаются записи такого рода: «В 1384 году бургграфы в Нюрнберге взяли в плен евреев, богатых посадили в государственную крепость, а бедных — в погреб ратуши. Евреи были освобождены только после внесения денежного выкупа». В Аугсбурге евреи выкупились из «плена» уплатой 22 000 гульденов. Такими насилиями задолжавшие у евреев дворяне и горожане заставляли их иногда отказываться от взыскания долга.

Часто евреи-кредиторы лишались своего состояния «на законном основании», по приказу императора, освобождавшему их должников от уплаты процентов или даже капитала. К таким крутым способам ликвидации долгов особенно любил прибегать преемник Карла IV, император Венцель (1378-1400), который, по выражению одного историка, наверно был бы рыцарем-разбойником, если бы не был императором. В 1385 г. Венцель потребовал от баварских и швабских городов, чтобы магистраты вносили десятую долю всех получаемых ими от евреев доходов в имперскую казну, но получил отказ. Возникший по этому поводу конфликт был улажен особым соглашением, состоявшимся в Ульме на съезде представителей 38 городов (Аугсбург, Базель, Нюрнберг, Ульм, Констанц, Ротенбург и др.) с участием делегатов от императора. По соглашению все задолжавшие у евреев христиане без различия состояния — князья, графы, рыцари, бюргеры, кнехты, крестьяне, священники — освобождались от уплаты процентов по новым займам и от уплаты одной четверти капитала по старым; кроме того, каждый магистрат, в целях сохранения доходов от евреев, вправе прикреплять их к своему городу, не разрешая им переселения в другой город, причем магистраты взаимно обязуются выдавать самовольных переселенцев для