— пояснял папа — желает, чтобы «с евреями обращались человечно, дабы этим смягчить их упорство, побудить их сознать свои заблуждения, просветить их душу высшей благодатью и обратить их к свету Христову». Получив санкцию папы, Фридрих выдал всем князьям в австрийских провинциях грамоту на «право держать евреев» в своих владениях. Но этому воспротивились «сословия»: бюргерство и дворянство осаждали императора ходатайствами о недопущении евреев. Фридрих, вообще медлительный в своих действиях, вел с ними длинную переписку, указывая на свой долг давать убежище опекаемому им племени в пределах империи. Только с течением времени императору удалось преодолеть сопротивление сословий и вновь водворить евреев в тех частях Австрии, откуда их изгнали в 1421 году.

В те же годы императору пришлось иметь дело с антиеврейскими вспышками в различных местах империи. Тот самый папа Николай V, который в упомянутой булле так мягко говорил о «человечном обращении» с евреями ради привлечения их к «свету Христову», поручал эту просветительную задачу темным и злым миссионерам, которые толкали народ на бесчеловечные акты. В годы клерикальной реакции, последовавшей за гуситским движением, по Германии разъезжали францисканские и доминиканские монахи, изобличавшие в своих проповедях еретиков и иудеев. Наиболее ревностным из них был францисканец Иоанн Капистран, ярый фанатик, занимавший раньше в Италии должность инквизитора для розыска еретиков. В 1450 году он был послан папой в Германию и соседние славянские страны с поручением укрепить там римско-католическую веру, расшатанную гуситизмом. Этот мрачный аскет, обличавший в проповедях грехи христианского общества и духовенства (о пороках духовных лиц он говорил в церкви при закрытых дверях), никогда не упускал случая порочить еврейство в речах, обращенных к широким массам. Он грозил гневом Божиим тем правителям, которые покровительствуют евреям, и хвалился, что местами ему удалось добиться уничтожения «дьявольских привилегий» еврейских общин. Но Капистран не довольствовался этим воздействием на правителей: он хотел «поднять Ахерон» против евреев, двинуть на них темные массы путем инсценировки ритуальных процессов и инквизиторских спектаклей. Своими зажигательными речами он подготовлял почву для таких опытов. Ослепленный народ видел в беснующемся монахе святого и чудотворца и верил каждому его слову. Евреи трепетали при одном слухе о приближении этого фанатика, которого христиане гордо называли «бичом евреев».

В 1453 году этот бич больно ударил по евреям Силезии, особенно по общине Бреславля. Здесь исступленные проповеди монаха привлекали так много слушателей, что за недостатком места в церкви ему приходилось говорить на площади. Местные юдофобы сблизились с Капистраном и о чем-то с ним совещались. Скоро заговорщики приступили к делу. В один весенний день многие члены бреславской еврейской общины были арестованы по обвинению в ритуальном преступлении. В одном селе бреславского округа была украдена из церкви чаша с гостией, в чем были изобличены приехавшие туда из Бреславля служитель магистрата и его жена. Под пыткой женщина свалила вину на бреславских евреев, которые будто бы склонили ее деньгами к похищению гостии; она будто бы передала святой хлеб богатому еврею Мейеру, и члены общины кололи его, резали, а кусочки разослали по другим общинам Силезии. Розыск о мнимом святотатстве был поручен местным епископом Капистрану, и опытный инквизитор с жаром приступил к делу, им же подготовленному. При помощи присланных из Вены комиссаров (Бреславль составлял тогда часть австрийской Силезии) он построил судебный процесс по всем правилам искусства. У одного из подсудимых евреев, обезумевшего от пыток, было вырвано следующее сознание: «Я, Яков, говорил с христианином, чтобы он мне принес христианского Бога, за что по желанию и совету еврейских старшин предлагал ему деньги. Христианин пошел в дом еврея Мейера, и тот вместе со своим слугой принес мне желаемое в ящике. Я отнес это к Аврааму из Оппельна, а он отнес ящик в синагогу, сопровождаемый десятью евреями. В ящике были десять белых круглых фигурок, меньше гроша каждая. В синагоге две штуки из них были положены на столе, покрытом шелковой скатертью, и их били так сильно, что из них потекла кровь. Когда евреи это увидели, они пришли в такой ужас, что некоторые тут же ослепли; потом они решили послать две штуки для евреев Швейдница. Я спросил Израиля, имеет ли он «талус» (taluj?), т.е. фигуру распятого Христа, и он ответил: да, прибавив, что хочет послать его также в другие города для издевательства»... На основании этого бреда, записанного двумя крещеными евреями и, может быть, ими продиктованного, инквизиторский суд Капистрана счел возможным вынести приговор. 4 июля 1453 года были сожжены на костре в Бреславле 41 еврей; раввин повесился накануне в тюрьме. Вскоре были сожжены 17 евреев (10 мужчин, женщин) в Швейднице, а в Лигнице арестованные сгорели ночью в тюрьме. Все прочие узники Бреславля в числе 318 человек были навсегда изгнаны из города, причем у них отняли детей до семилетнего возраста, которых священники насильно окрестили.

Так удачно был повторен в Бреславле венский опыт 1421 года. Было найдено испытанное средство: чтобы выжить евреев из какого-либо города или провинции, нужно возбудить против еврейской общины обвинение в ритуальном преступлении, провести процесс по всем правилам инквизиции, казнить мнимых богохульников — и декрет об изгнании готов. И вот в разных местах Германии, Австрии, Италии появляются одновременно, как будто бы по уговору, «случайно» обнаруженные трупы христианских младенцев или остатки похищенных из церквей гостий, весь католический мир содрогается от выдуманных преступлений, а фактическими жертвами их являются евреи. В то время, когда итальянский инквизитор Капистран разжигал ненависть к евреям в Германии, его земляк и товарищ по францисканскому ордену Бернардин де Фельтре подготовлял удар еврейству в тирольском городе Триенте, находившемся тогда под властью одного австрийского герцога. Длившийся три года (1475-1478) триентский процесс, о котором будет рассказано дальше (§ 59), стал европейским cause celebre и дал юдофобам в руки страшное орудие для одновременной борьбы с еврейской религией и еврейским народом. Отголоски этого процесса немедленно послышались в Германии, где вокруг еврейских общин кипела борьба разнородных властей: императорской, феодальной, муниципальной и церковной. Особенно обострилась эта борьба в имперском городе Регенсбурге, где большая еврейская община уцелела от бурь предыдущего века.

Кровавый навет явился здесь героическим средством, придуманным с целью найти выход из запутанного положения.

Находясь под непосредственной властью местного городского совета, еврейская община Регенсбурга была предметом спора между императором Фридрихом III и баварским герцогом Людвигом. Император, как верховный опекун еврейства, требовал от общины уплаты чрезвычайных налогов, а герцог оспаривал эти требования, ссылаясь на то, что некогда император Людвиг Баварец заложил регенсбургских евреев баварскому герцогу в обеспечение полученного займа.