Больше времени. Я ожидал, что пройдет больше времени, прежде чем она меня покинет.

Я не хотел представлять этот дом без нее. Я не почувствую запаха Эммы, не услышу ее смеха, не поцелую ее и не обниму. Больше никаких уроков бокса или джелато.

Вся сладость и мягкость? Исчезли.

Но я оттолкнул ее, сказал ей уйти, так почему она должна была остаться? И она была родственницей единственных двух мужчин в мире, способных вытащить ее после одного телефонного звонка.

— Что нам делать? — спросил Зани. — Отправить людей в аэропорт? Остановить взлет самолета? Мы должны вернуть ее.

— Нет, — мой голос звучал сдавленно и отстраненно даже для моих собственных ушей.

— Ты не можешь быть серьезным. Ты собираешься позволить Д'Агостино приехать в Палермо и украсть твою жену?

— Он ее не крал. Она сама ему позвонила.

— Che cazzo? (Какого черта?) Это из-за ссоры? Что ты сделал?

— Я сказал ей уйти.

Я не пожалел об этом. После того, как я себя вел, это было правильным решением. Она заслуживала лучшего, чем грубый муж. Прошлая ночь показала нам обоим, что произойдет, если она останется. Я не был тем мягким и добросердечным мужчиной, который нужен такой женщине, как Эмма.

Лучшим для нее было бы уехать в Торонто, стать врачом и забыть, что это когда-либо было. Построить жизнь, которая ей подходит, вместо того, чтобы быть запертой в моей.

— Я хочу поговорить с ним, — сказал я Зани. — Звони Д'Агостино.

— Надеюсь, ты скажешь ему вернуть ее.

Я подумал об Эмме, тихо плачущей на кровати, свернувшись в клубок. Точь-в-точь как моя мать много лет назад.

— Я не заставлю ее остаться. Если она хочет уйти, то пусть уходит, я не буду стоять у нее на пути.

— Она твоя жена, Мо. Она может вынашивать твоего ребенка.

— Позвони, — рявкнул я.

Покачав головой, Зани начал набирать номер на моем телефоне. Звонок вскоре раздался эхом в динамиках автомобиля.

Глубокий голос ответил.

— Ты опоздал. — Я слышал удовлетворение в его тоне.

— Если с ней что-нибудь случится, — тихо и убийственно сказал я. — Я сдеру плоть с твоих костей. Понял?

— То, что ты осмелился усомниться в моей способности обеспечить ее безопасность, является оскорблением.

— Она все еще моя жена, Д'Агостино.

— Ненадолго, Бускетта. Так или иначе, этот брак очень скоро закончится. Capisce? (Понятно?). Неужели он думал, что я беспокоюсь за себя, coglione (идиот)? — То одолжение, о котором я просил, насчет Вирги? Теперь ты знаешь, почему я просил. Ты добился какого-нибудь прогресса?

— Да, но я не склонен помогать тебе, учитывая, что ты женился на близнеце моей женщины без разрешения.

К черту это.

Я не стал ждать, чтобы услышать что-то еще. Я отключился и уставился в окно, не видя холмов вокруг нас. Я чувствовал, как глаза моего друга прожигают мою голову.

— Я не могу в это поверить, — наконец сказал Зани. — Ты готов отпустить ее так легко?

— Я не буду держать ее против ее воли. Если я это сделаю, я буду не лучше Вирги или моего отца.

Зани тихо выругался, но спорить не стал. Я согнул руки и сказал себе, что это к лучшему.

Со мной все было в порядке до появления Эммы, и со мной все будет в порядке теперь, когда ее нет.

Вивиана была моей семьей, единственной, кто имел значение. Я бы нашел ее и привел бы домой, чтобы она жила со мной. Затем я бы переделал особняк, чтобы удалить все следы нашего отца. Черт, я бы снес его и построил заново, если бы она этого хотела. Ее безопасность и счастье больше никогда не поколеблются, ни на мгновение.

А ее парень? Федерико Кьеллини собирался принять на себя всю мою злость и разочарование. Я с нетерпением этого ждал.

* * *

Наконец мы добрались до небольшого поворота.

— Нам нужно выйти и идти отсюда пешком.

— Надеюсь, это недалеко, — пробормотал Зани, выходя из машины. — Эти туфли стоят семьсот евро.

Мы открыли багажник и достали пистолеты, после чего я повел Зани по тропинке.

В течение следующих тридцати минут мы поднимались все выше и выше. Хотя окрестности были немного более заросшими, они были знакомы. Мой отец настоял, чтобы мы с Нино выучили маршрут, и никто другой. Таким образом, мы могли выходить и периодически приносить ему дерьмо. Распорядок был всегда один и тот же: я приходил один, следя за тем, чтобы за мной не следили, затем в течение двух или трех часов мой отец выкрикивал инструкции и ругал меня, после чего я уходил.

Пока Джулио Раваццани и Алессандро Риччи не убили старика и не освободили меня. Это был самый счастливый день в моей жизни, пока…

Сейчас об этом думать бесполезно. Она ушла.

Я проглотил жжение в горле, как раз, когда мы прибыли в небольшую рощу деревьев, окружающую фермерский дом. Сразу стало ясно, что укрытие моего отца занято. Снаружи на веревках висело белье, а свежие дрова были нарублены. Незнакомец мог наткнуться на это место, но мое чутье подсказывало мне, что это были Вивиана и Федерико.

Мы с Зани молча пробрались в деревья и приблизились к задней части дома. Затем из открытых окон послышался смех — громкий женский смех, и я чуть не споткнулся. Che cazzo? (Какого черта?) Это была Вив? Я никогда раньше не слышал, чтобы она так смеялась.

Это, должно быть, кто-то другой.

Мы заняли свои места у двери, Зани сбоку, а я прямо перед ней. Затем я поднял ногу и выбил дверь. Дерево раскололось, и Зани первым вошел в дом, я следовал за ним по пятам.

Мы оба остановились.

Босая Вивиана в ужасе уставилась на нас. Она держала в руке бокал вина, ее длинные волосы развевались по плечам, а за ее спиной стоял молодой человек, обнимая ее за талию. Из телефона на столе играла тихая музыка.

Я проигнорировал ее, сосредоточившись полностью на Федерико.

— Убери от нее руки или умрншь.

Федерико медленно двинулся, подняв руки вверх, но Вивиана двинулась, чтобы закрыть его от моего взгляда.

— Джакомо! Что ты делаешь? Почему ты здесь?

— Вив, уйди с дороги.

— Я не буду, и не хочу, чтобы ты причинил ему боль.

Я бросил на нее мрачный взгляд.

— Отойди и дай мне разобраться с этим.

— Нет, ты не имеешь права выламывать дверь и входить сюда с оружием, направленным на нас.

Я вспомнил отвращение сестры к оружию. Потянувшись назад, я сунул пистолет за