Я поднял ладони.

— Там, оружия нет, а теперь отойди от Федерико.

Она поставила бокал на стол, затем уперла руки в бока.

— Ты злишься, что мы сбежали.

— Да, я чертовски зол, — процедил я сквозь зубы. — Этот ублюдок не имел права вывозить тебя из Мирабеллы.

— Этот stronzo (ублюдок) — мой муж, — парировала она. — Так что следи за языком, fratello. (брат)

Муж?

Новость ударила меня, как апперкот в челюсть. Какого хрена? Мои мышцы напряглись, гнев захлестнул меня, когда я сделал угрожающий шаг вперед.

— Ты pezzo di merda (кусок дерьма), — выплюнул я Федерико. — Ты женился на ней без моего разрешения!

Федерико открыл рот, чтобы заговорить, но Вивиана его опередила.

— Ты не будешь бить моего мужа. Я люблю его, Мо.

— Когда это произошло? — рявкнул я.

— Вчера вечером. Благословил священник, и мы подписали документы. Это официально.

Madre di dio (Матерь Божья). Моя сестра была замужем, а я даже не был там. Никогда я не прощу Федерико такого оскорбления.

— Замужем ты или нет, здесь тебе небезопасно без защиты. Тебе нужно быть под наблюдением врача и под охраной моих людей.

— Нет, я не хочу. Ты хочешь, чтобы я оставалась в безопасности, но я не хочу оставаться, даже если случится что-то плохое.

Она не мыслила рационально. Мне нужно было поговорить с ней наедине. — Зани, выведи Федерико наружу.

— Нет! — Вивиана схватила мужа за руку. — Я знаю, что это значит. И он останется здесь, со мной. Живой.

Я не хотел ее расстраивать, поэтому поднял руку.

— Я хочу поговорить с тобой наедине. Клянусь. Федерико будет жив… пока.

Моя сестра посмотрела то на меня, то на Зани, и недоверие на ее лице разорвало меня на части. Я, наверное, заслужил это, поскольку мы оба знали, что я предпочитаю решать вопросы насилием, но я все еще был ее братом.

— Я никогда не лгал тебе. И никогда не буду.

Ее плечи расслабились, и она отпустила Федерико, но не раньше, чем поцеловала его в губы. Я постарался не реагировать, но это было чертовски сложно. Они обменялись шепотом, затем Федерико последовал за Зани на улицу.

Когда мы остались одни, она взяла свое вино.

— Тогда чего ты хочешь?

— Я хочу знать, что ты думаешь о том, что делаешь.

— Я живу своей жизнью, Мо.

— Это опасно, тебе нужно быть под наблюдением. С охранниками, которые смогут тебя защитить.

— Федерико может меня защитить.

Я потер глаза. — Ты не можешь быть серьезной. Он же ребенок.

— Ему двадцать пять, и он вырос в этой жизни. Его отец…

— Это дон Кьеллини. Да, я в курсе. Это не делает его способным защитить тебя.

— Мне все равно. Я люблю его, и мы останемся вместе.

— Тогда приезжайте в особняк. Живите там со мной. Вы оба. — Мне бы это не понравилось, но лучше уж так, чем беспокоиться о ней каждую секунду.

— Нет.

— Ну и что? Ты будешь жить под опекой Кьеллини в Катании?

Она покачала головой.

— Ни один из нас больше не хочет иметь ничего общего с этой жизнью. Мы покончили с мафией.

Слова словно бритвой пронзили мою грудь.

— Я и есть эта жизнь, Виви. Я — мафия. Что ты говоришь?

— Нет, ты не такой, Мо. Это были Папа и Нино, а не ты. Разве ты не видишь? Теперь мы все можем освободиться от этого.

— Для меня нет возможности освободиться. Даже если бы я не давал клятву, я принял роль дона Бускетты, чтобы защитить тебя.

— Меня? Какое отношение я имею к этому?

— Потому что мир думал, что ты мертва, и я пытался сделать, что бы для всех ты оставалсь мертвой. Но ты Бускетта. Если меня не будет, любой твой сын будет претендовать на трон. И многим мужчинам было бы все равно, хочешь ты этого или нет, если бы это помогло им заполучить корону.

Она побледнела.

— Неужели ты думаешь, что Федерико собирается захватить власть? Он женился на мне не поэтому.

— Я сейчас ни черта не знаю о Федерико. Но я знаю, что всю свою жизнь я заботился о твоей безопасности, а ты проигнорировала мои усилия, сбежав с первым мужчиной, который обратил на тебя хоть какое-то внимание.

— Это несправедливо. Ты заставляешь меня звучать глупо и слабо! Мы любим друг друга, Мо.

— Даже если бы это было правдой, — сказал я, борясь с терпением, — ты не можешь подвергать себя риску из-за этого человека. Он не стоит твоей жизни.

Она посмотрела на меня так, будто я заговорил на другом языке.

— Да, он того стоит. Наша любовь того стоит. Мое будущее счастье того стоит. Ты бы не рискнул собой ради Эммы?

Мне не хотелось продолжать этот разговор.

— Это совсем не то же самое, и ты это знаешь.

— Брат! Ты такой упрямый. Пойдем. — Она взяла меня за руку и потащила к дивану. — Сядь и перестань на меня рычать.

Мы сели рядом, и она слегка улыбнулась мне. — Джакомо, ты не можешь вечно держать меня под замком. Я только возненавижу тебя за это.

— Ты думаешь, что я держал тебя взаперти? Ты знаешь, почему я это сделал, Вив.

Ее голос смягчился.

— Да, и я благодарна тебе. Ты всегда заботился обо мне. Но теперь ты тоже женат. Тебе следует сосредоточиться на своей милой жене и на том, чтобы завести с ней детей.

— Эмма вернулась в Торонто.

Слова вырвались из моего рта непроизвольно. Затем я проклял свою глупость. У нас с Виви было достаточно тем для обсуждения, чтобы приплетать сюда мои проблемы.

— Что? Почему? — Она прищурилась и нахмурилась, глядя на меня. — Что ты сделал?

Я сложил руки на коленях и выдал ей правду.

— Помнишь, как ты сказала, что видела его во мне? Ну, это правда. И Эмма отреагировала так же, как раньше мама.

— О, Мо. — Ее рука легла мне на плечо. — Мне не стоило говорить эти слова в тот день. Ты не он. Даже близко.

— Ты не слышала, что я говорил, и не видела, как она свернулась калачиком и плакала. Это было непростительно, Вив. Хорошо, что она ушла.

— Ты не это имел в виду. Я слышала по ее голосу, как сильно она заботилась о тебе.

— Это неважно. Я не заставлю ее остаться и терроризировать ее до конца наших жизней.

— Я не верю в это. Я не верю, что ты мог бы терроризировать