— Это Вито.

Мы оба уставились на Энцо, который изучал заднюю часть самолета. Оба его брата были там и разговаривали. Вито, консильери Энцо, и Массимо, который был солдатом.

Джиа пришла в себя первой.

— Твой брат возьмет Торонто? Как давно ты об этом знаешь?

— Мы с Роберто пришли к соглашению шесть месяцев назад.

Должно быть, именно тогда моему отцу впервые поставили диагноз.

— И ты не подумал мне об этом рассказать? — в голосе моей близняшки послышались нотки обиды и гнева.

— Люимая, — сказал он со вздохом. — Чем меньше ты знаешь о моем бизнесе, тем лучше. Мы уже много раз об этом говорили, не так ли?

— Но это другое. Это империя моего отца. Ты тоже знал о раке?

— Роберто ничего не сказал о своем здоровье. Я предполагал, что это произойдет через много лет. И я заключил сделку, потому что не хотел, чтобы Раффаэле Раваццани был назван преемником.

— Боже, ты буквально невозможен, — сказала Джиа, театрально закатив глаза. — Тебе чертовски повезло, что я люблю твою конкурентоспособную задницу.

Он взял ее руку и поднес к губам. Вместо того чтобы поцеловать тыльную сторону, он перевернул ее и прижался губами к ее ладони.

— Ti amo, micina. (Я люблю тебя, котёнок).

Я не могла больше выносить их сентиментальности. Я была слишком раздражена, и был шанс, что я в любую секунду разрыдаюсь.

— Давайте сосредоточимся, вы двое. Нам нужно придумать, что делать с дядей Реджи и доном Виргой.

Энцо поднял голову и крикнул в сторону хвоста самолета.

— Venite qui, stronzi! (Идите сюда, придурки.)

Вито и Массимо встали и присоединились к нам. — Che cazzo? (Какого черта?) — спросил Вито. Под его серым пиджаком виднелись очертания пистолета. Массимо же был более откровенным — он носил оружие прямо на поясе.

— У нас в Торонто проблема, которую нужно решить немедленно, — Энцо указал на места через проход. — Садитесь, и я объясню.

Моя близняшка схватила меня за руку и вытащила из кресла.

— Ты пойдешь со мной. Пусть они решат, что делать с дядей Реджи. Я хочу поговорить с тобой.

Я собралась с духом и позволила ей оттащить меня в конец самолета, где мы устроились в мягких кожаных креслах. От Вито и Массимо осталось два стакана пива, поэтому Джиа схватила один и сделала большой глоток.

— Я очень надеюсь, что это было пиво Вито, — сказала она, проглотив. — Одному богу известно, какие у Массимо болезни, он мужчина-шлюха.

Я почти улыбнулась. Только моя сестра могла растопить лед в моей груди, когда я была на самом дне.

— Я заметила, что ты не пьешь. — Она поставила стакан. — Это значит, что ты беременна?

— Не знаю, может быть. Но мне сейчас все равно не хочется пить.

— Господи, Эмма. Почему ты не позвонила мне или Фрэнки? Мы могли бы это остановить.

— Нельзя, не подвергая всех риску. Я не собиралась подвергать опасности тебя, Энцо или его семью. А как насчет твоих пасынков? Детей Фрэнки? Я не собиралась начинать войну из-за этого.

— Это? Мы говорим о твоей жизни. Ты семья, а мы защищаем семью.

— Ты знаешь, это не всегда возможно. Первая жена Фаусто погибла на войне. Я бы не смогла жить с собой, если бы была ответствена за то, чтобы кто-то пострадал.

— Итак, ты взвалила все это на свои плечи? Это невероятно глупо — и ты это знаешь.

Гнев вспыхнул глубоко в моем животе. Я устала постоянно защищаться перед сестрами. — Я не некомпетентная и не глупая. Мне надоело, что ты и Фрэнки считаете себя намного более опытными, будто у вас есть жизненная мудрость, которой нет у меня. Я видела, как люди умирают, Джиа — не на экране и не в теории, а в реальности. Я держала их за руки в больнице, когда они делали последний вдох. Я видела огнестрельные и ножевые раны, передозировки. Меня похищали русские торговцы людьми и держали в шкафу несколько дней. Я не наивный ребенок, что бы вы ни думали. Прекрати меня унижать!

Ее губы приоткрылись от удивления.

— Я не думаю, что ты глупая, Эм. Но ты подвергаешь себя опасности, не задумываясь о последствиях. Например, когда тебя похитили русские секс-торговцы, когда ты летела в Неаполь, чтобы найти меня.

Я знала, что она собирается бросить это мне в лицо.

— И единственная причина, по которой они меня нашли, это то, что ты продолжала мне звонить!

Она немного сникла, внимательно разглядывая меня.

— Я не хотела тебя принижать. Мне жаль, если ты так думаешь. Я просто… чувствую ответственность за тебя. Если с тобой что-то случится, я полностью потеряю контроль.

Я потянулась и сжала ее руку.

— Я знаю, потому что я бы чувствовала то же самое. Но ты не можешь защищать меня вечно. И тебя не было почти целый год. Ты больше не можешь критиковать то, как я справляюсь с папой и Торонто. Тебя там нет.

— Справедливо. Но мне не нравится, что ты держишь все это в себе, разбираясь с этим в одиночку.

— Это показалось мне проще, чем просить о помощи и привлекать всех. И разве не это я всегда делаю в нашей семье?

Джиа поморщилась, потому что знала, что я права.

— Эмма, это не то же самое, что просить тебя сдавать мои выпускные экзамены на третьем курсе. Это брак с отвратительным старым гангстером. Мы с Фрэнки никогда не хотели этого для тебя.

— Он не отвратительный и не старый.

Глаза Джии сузились, и она раздраженно фыркнула.

— О, понятно. Это значит, что он тебе действительно нравится?

Я не могла встретиться с ней взглядом, поэтому вместо этого уставилась на стакан пива.

— Я люблю его.

— Какого хрена! — рявкнула она. Энцо вскочил на ноги, его лоб наморщился от беспокойства, когда он проверял ее, а рука Массимо метнулась к пистолету. Джиа махнула им рукой, чтобы они сели обратно. — Не лезьте в чужие дела, мафиози. Все в порядке.

— Ты можешь успокоиться? — прошептала я ей. — Я бы предпочла, чтобы меня сегодня случайно не подстрелили.

— Извини, иногда я забываю, как они меня защищают. — Она поудобнее устроилась на сиденье и выпила еще пива. Через несколько секунд она сказала:

— Итак, ты влюблена в Джакомо?

— Да, но он не чувствует того же. Нам не нужно беспокоиться о том, что он придет за мной.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он не чувствует того же? Как