года спустя аналитики из Комитета и советского посольства в Кабуле подготовили подробные сводки по истории женского вопроса в Афганистане, истории ДМТ и даже о положении женщин в сельских районах Афганистана[834]. В мае 1961 года КСЖ стал прощупывать почву для взаимодействия с ДМТ[835]. Рона Мансури, одна из руководительниц ДМТ, пригласила двух сотрудниц Комитета в Кабул, где они посетили школу ДМТ[836]. Вскоре советское посольство и КСЖ предоставили афганкам возможность обучения в советских вузах, активисткам — возможность бесплатно посетить конференцию, а ДМТ как организации — подписку на журнал «Советская женщина». Зерна советских представлений о «женском вопросе» дали обильные всходы в Кабуле. Чем больше женщин посещало Кабульский университет и финансируемый СССР Кабульский политехнический университет, тем больше расширялись их представления о мире. Приведем такой пример. Одна из выпускниц университета однажды увидела, как команда из пяти советских инженеров — четверо мужчин и одна женщина — переехала в квартиру в кабульском «микрорайоне». Воспитанная на рассказах о пороках коммунистов, афганка предположила, что эта женщина — общая собственность мужчин. Каково же было ее изумление, когда позже она выяснила, что женщина была их начальницей[837].

Вскоре афганские коммунисты учредили свои организации левых феминисток. В 1965 году была создана Демократическая организация женщин Афганистана (ДОЖА); ее первая политическая программа включала требование равных прав для мужчин и женщин независимо от их социального положения или этнического происхождения. В уставе говорилось, что членами организации могут быть женщины-работницы, труженицы села, представительницы интеллигенции, домохозяйки и другие[838]. Разумеется, как и сама Народно-демократическая партия, ДОЖА не была массовой организацией: в момент ее основания в ней состояло всего семь человек. Но вскоре она бросила вызов устоям традиционного общества. ДОЖА исподволь набирала сторонниц среди членов ДМТ, побуждая последних обсуждать «реальные причины притеснения женщин»[839]. Руководство ДМТ устраивал долгий и постепенный переход к эмансипации; в отличие от них, ДОЖА рассматривала освобождение как часть борьбы против капиталистического господства. К 1978 году в рядах Демократической организации состояло уже две тысячи членов, не считая еще двух с половиной тысяч сочувствующих. Ее руководительница гордо заявляла, что «в середине семидесятых почти не было города или деревни, где ДОЖА не обладала бы влиянием»[840].

Так говорила Анахита Ратебзад — женщина, олицетворявшая чаяния образованных афганок. Она родилась в деревне Гульнара в провинции Кабул в 1931 году, училась в франкоязычном лицее Малалай, прошла подготовку в Чикагской школе медсестер, получила степень доктора медицины в Кабульском университете и, наконец, стала одной из четырех женщин, избранных в парламент Афганистана в 1965 году. В некотором смысле образованных афганок той эпохи можно сравнить с реформаторами Амануллой и Забули: они по-своему, но не менее решительно шли против устоявшихся в аграрном Афганистане традиций. Что касается образованных мужчин левых взглядов — таких, как муж Анахиты Бабрак Кармаль, — то они, вместо того чтобы искать себе «прогрессивных» жен за границей, могли теперь строить совместную жизнь с просвещенными, цивилизованными, социально активными соотечественницами.

Кабульский феминизм менялся. Ранее он послушно следовал за мечтой европейских экспатов и довольствовался покровительством кабульской аристократии. Но расширенный доступ к высшему образованию и накалявшаяся атмосфера холодной войны изменили ситуацию. ДМТ когда-то скрывалась в кабульском районе Шахре-Нау; теперь митинги регулярно проводились в центре города, в парке Зарнегар. «В одном углу парка, — рассказывала выпускница Кабульского университета, — собирались те, кто ориентировался на русских, в другом — последователи „Братьев-мусульман“, в третьем — маоисты, в четвертом — роялисты». Когда правительство стало поощрять женщин работать водителями автобусов, стюардессами и телефонистками, преподаватели факультета исламских исследований Кабульского университета инициировали протестное движение; в итоге его сторонники предложили внести в Конституцию поправку, которая запрещала бы афганским женщинам учиться за границей[841]. В том же году ДМТ начала кампанию за разрешение контроля рождаемости, но эта инициатива потерпела крах. Афганская женщина левых убеждений могла принять участие в акции протеста НДПА или митинге солидарности с женщинами, которых истязали в тюрьмах Пиночета. Но назавтра ее ждали яростные нападки исламистов в аудиториях Кабульского университета. Лекционные аудитории, общественные парки, конституции; тела, матки, открытые лица: никогда раньше о теле афганской женщины не говорили столь публично, никогда все эти вопросы не стояли столь остро.

В 1975 году Дауд переименовал ДМТ в «Организацию женщин Афганистана» (ОЖА), определив ее задачи — «кампании против неграмотности среди женщин, принудительных браков и суеверий»[842]. При Дауде в стране отмечали Международный год женщин, собирали статистику, касавшуюся их благосостояния; для продвижения целей ОЖА были основаны провинциальные комитеты. Однако левым всего этого было мало. Члены ДОЖА настаивали на том, что «мероприятия <Международного года женщин> проводились только для видимости, а еженедельные собрания комитета больше похожи на чаепития и сплетни о городских новостях, чем на подготовку к Году женщин»[843]. В официальной газете ДОЖА «Женщины Афганистана» активистки продвигали идеи пролетарских интернационалистских организаций, таких как Международная демократическая федерация женщин (МДФЖ).

Впрочем, Ратебзад и ДОЖА были не единственными оппозиционными голосами в этих дебатах. Еще одной деятельницей оппозиции стала Мина Кешвар Камаль, дочь образованных пуштунов из Кабула, которая заинтересовалась политикой во время учебы в Кабульском университете[844]. Многие из ее однокашников по лицею Малалай — тому же, где получила образование Ратебзад, — вышли замуж и перестали заниматься женскими социальными вопросами. Но если Ратебзад сперва надеялась, что женщинам принесет освобождение американское высшее образование, а затем уверовала в советский социализм, то Мина принадлежала к поколению, которое уже не доверяло «реальному социализму». Она вышла замуж за интеллектуала-маоиста Фаиза Ахмада, и на их свадьбе мужчины и женщины сидели за одним столом. В 1976 году Мина Кешвар Камаль основала Революционную ассоциацию женщин Афганистана (РАЖА) — подпольную группу, занимавшуюся распространением грамотности среди девушек и издававшую политическую литературу с критикой режима Дауда[845]. РАЖА утверждала, что национальное государство не должно иметь монополии на решение женских вопросов. Афганки должны научиться защищать себя, но не путем подражания европейцам, и не в рамках ленинской концепции национального государства, и уж конечно не при поддержке Л. И. Брежнева.

Разгоревшиеся в Кабуле споры о правильных методах женского сопротивления совпали по времени с аналогичными спорами в ООН. Однако на берегах Ист-Ривер права женщин стали производными от самоопределения. Когда Генеральная Ассамблея обсуждала Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW), лидеры как СССР, так и стран третьего мира охотно подписали этот документ. Тем