по поводу деятельности организации ДОМА на местах… Во-первых, то, что делается сегодня в Пактии, может после соответствующего отслеживания использоваться нашими ребятами в других провинциях. Особенно в Пуштунистане, где еще сильны родоплеменные отношения. Учитывая, что центральные советники собираются выезжать на места до нашего (зональных советников) приезда в Кабул, считаем, что материалы по Пактии могут пригодиться, как мне пригодилась бы информация из других провинций»[805]. То обстоятельство, что Маслов вообще высказывал свои предложения, говорило об изменившейся атмосфере в комсомольской организации; о том же свидетельствовали разговорный тон и отсутствие в отчете деления на разделы.

Прибыв в Пактию, Маслов размышлял о том, что здесь сохраняются «сильно развитые родоплеменные отношения»[806]. Моджахеды бесчинствовали. «В то же время капитализм проник в нашу провинцию, — писал Маслов, — и причудливо переплелся с общинным строем, родоплеменными отношениями. Приводит это, в частности, к тому, что „добрый пуштунский дух“ нередко подменяется выгодой, но не для племени, а для отдельных людей. Как правило, этими людьми являются старейшины. Они и самые богатые среди соплеменников (все как и положено при родоплеменном первобытнообщинном строе)». Сложность ситуации усугублялась бездействием ДОМА. Несмотря на то что ее возглавил динамичный молодой секретарь, «каждый отдел вел свои направления работы по достаточно абстрактным (без конкретных целей) планам»[807]. Комитет ДОМА провинции Пактия утверждал, что координирует деятельность первичных организаций на своей территории, но «многие работники редко посещают „первичных“, а в кишлаки едут единицы». У Маслова был приемлемый кандидат в ЦК ДОМА, но пост заместителя секретаря организации в Пактии продолжал занимать ленивый и озлобленный человек. Однако, поскольку это был халькист, Маслов не мог сместить его, не вызвав при этом внутрипартийных возмущений.

Маслов видел выход в так называемых «народных дивизиях». Он утверждал, что не имеет смысла поддерживать иллюзии о том, что организации ДОМА что-то делают или просто существуют в районах, не контролируемых советскими войсками. Тогда почему бы не снабжать племена оружием, не прекратить призыв в армию и земельную реформу? Об этом Маслов и местный комитет ДОМА договорились на встрече 10 ноября 1987 года. Советский советник писал: «В этом году было принято решение, и сейчас оно воплощается в жизнь, о создании народной дивизии племен Пактии. На мой взгляд, это то „главное звено“, потянув за которое можно вытащить „цепь“ национального примирения в нашей провинции. Суть этой идеи заключается в следующем: у племен, кроме своих „буров“, появляется сильная военная организация с современной боевой техникой и с кадровым составом из племен, обученных надлежащим образом. Это все дает племени народная власть. Руководство народной дивизии будет утверждено на джирге племен. Основная часть состава дивизии располагается по месту своего жительства и будет заниматься охраной кишлаков, проводкой караванов с продовольствием и материалами для своих племен, проведении котаров (строительство школ, ирригационных систем и т. д.)»[808].

Пактийский комитет ДОМА намеревался воплотить в жизнь план Маслова в течение зимы 1987/88 года. Во-первых, нужно было собрать сведения о племенах мангал, тота-хел, ахмадзай, гардези, ладай и ахмад-хел. Затем — отправить агитационные караваны для вербовки «пламенных пропагандистов». Как предполагалось, эти юноши будут приглашены в Гардез для обучения (хотя рассматривались также возможности получения стипендий для обучения в СССР и ГДР). Затем, пропагандисты вернутся в свои деревни, чтобы служить связующим звеном между комитетом ДОМА и племенами[809]. Если все пойдет по плану, активисты ДОМА, базирующиеся в Гардезе, смогут затем посетить деревни, чтобы обучать местных жителей грамоте и убеждать их принять оружие и помощь в обмен на прекращение вмешательства в их жизнь. По мнению Маслова, народные дивизии превратят ДОМА из набора дезорганизованных «первичек» в организацию, которой будут доверять даже те племена, которых напрямую не коснулись преобразования.

Эта политика свидетельствовала о переменах в советском административном мышлении. Первоначально смысл существования ДОМА заключался в рекрутировании афганской молодежи в полицию и армию. То и другое было не только практической необходимостью, но и, в более широком смысле, отражением территориального понимания суверенитета. Призыв на военную службу, особенно в пограничные войска, представлял собой «один из ключевых институтов, с помощью которого защита пространства идентичности встраивалась в жизненный цикл граждан мужского пола»[810]. Отвергнув идею ДОМА строить будущее афганского государства за счет детей, Маслов просто принимал реальность такой, как она есть. Но резкость и ясность этого отступления от прежней политики указывали на то, как ослабело «некогда обнадеживавшее совпадение пространства идентичности и пространства управления»[811]. Отношение советников к племенам изменилось: если раньше в «неуправляемых» племенах видели источник проблем, то теперь — источник решений путем смены политики от «навязывания к уступкам»[812]. Товары и услуги, которые Москва предоставляла пограничным территориям — оружие или стипендии для обучения в ГДР, — оставались прежними, но после того, как концепция ДОМА перестала быть территориальной, советники позволили этим инструментам насилия и мобильности оппортунистически тяготеть к альтернативным точкам свободы, к «уменьшенному контекстуальному неудобству»[813]. Привлекательность территориального национального государства в качестве принятого масштаба политической конфронтации уменьшалась.

Финал доклада Маслова удачно отразил произошедший ментальный сдвиг. Советник отмечал, что он убедил своих коллег из ДОМА тратить меньше времени на «абстрактную» работу и уделять больше внимания практике того, что он называл «деловыми играми»[814]. Он писал: «Исходя из того, что афганцы любят попеть, поплясать и разыграть друг друга», провинциальному комитету надо пригласить местных крестьян для участия в спорах-дуэлях с членами ДОМА по вопросам, касающимся социализма. Если крестьянин будет уверен, что выиграет такую дуэль, оставшимся в комнате членам ПК придется постараться его победить. Это до странности напоминало игру, в которую Рахматулло Абдуллаев предложил поиграть бандитам на дороге в Асадабад. Однако важнее было то, что это предложение говорило также о том, что исчезали прежние «формализм» и «отчетность». Политика уже не ограничивалась рассылкой по сельской местности громкоговорителей и записей выступлений Бабрака Кармаля, когда централизованная идеология, механически переведенная в звуковые и электромагнитные волны, вторила территориальному пространству. Еще меньше политика стала сводиться к созданию «на бумаге» первичных организаций ДОМА. Идея централизованного, координирующего, исходящего из единого центра территориального государства сменялась более неформальной, открытой к дискуссиям и гибкой политикой, которую искал и находил Маслов, отчаянно пытавшийся справиться с управлением с помощью тех постоянно сокращавшихся средств, которые у него пока оставались.

И все же у комсомола имелись драгоценные остатки времени для испытания предложений Маслова. Весной 1988 года Москва отозвала советников из Хоста и Пактии;