— О… вот что тебя волнует, — мужчина подался вперёд. — Счастье моё, неужели ты думаешь, что я не задавался этим вопросом?

— И? У тебя есть идеи?

— Как я уже сказал, ради тебя я всё сделаю, — он протянул ей руку, веля подойти. Изабель обогнула стол, сжала его ладонь, и Эрик резким движением притянул её ближе, заставил сесть себе на бедро. — Даже вернусь с того света.

— Пока не увижу, — прошептала девушка, когда мужчина коснулся губами её шеи, — не поверю.

— Радость моя, — произнёс он ей на ухо, зарывшись носом в пышные кудри. — Я весь состою из холодной, мрачной смерти, я следую с ней, несу с собой, пропитан ею. За тобой волочится гнилой труп, обожает тебя, боготворит тебя. И если он пообещал воскреснуть ради тебя, не сомневайся в этом.

— Ты просто сбиваешь меня с мысли своими красивыми словами.

— А ты настолько себя не любишь, что мне приходится любить тебя за двоих, — с этими словами он мягко поцеловал её ладонь. — Не беспокойся. Верь мне. Я всё улажу.

Изабель покраснела до корней волос, вперив взгляд в пол.

— Не знаю, что в тебе очаровательнее, — с этими словами он провёл пальцами ей по линии челюсти, заставив посмотреть себе в глаза. — То как ты краснеешь от смущения или как багровеешь от гнева.

— Для тебя это очаровательно? — ворчала девушка. — Тогда буду орать на тебя каждый день.

— Я не против, — улыбаясь, он зарылся носом в её волосы, переходя на шёпот, — если кричать на меня ты, моя неистовая валькирия, будешь в постели.

У Изабель запылали уши.

— Ты. Невозможен.

— Не будь я таким, ты бы на меня не обратила внимания.

Он поцеловал девушку, прежде чем позволить ей выскользнуть из своих объятий. Эрик был прав. Изабель могла сколько угодно злиться на него за наглость, эгоизм и упрямство, но в то же время она млела от его характера, силы воли, мрачной, давящей ауры.

Не о таком прекрасном принце она мечтала в детстве.

В то же время рядом с мрачным королём у неё не было желания жаловаться.

— Так, — она указала пальцем на новое платье. — Я это не надену.

— Наденешь, — ответил он. — Сегодня траурный для меня день, и я не собираюсь этого скрывать.

— Эрик, — процедила Изабель. — Это платье открывает шею.

— К чему ты клонишь?

Оттянув воротник свитера, девушка показала яркие, сразу бросающиеся в глаза следы поцелуев. Эрик скользнул таким красноречивым взглядом по её шее, что Изабель показалось, будто бы на коже осталась ещё одна отметка его пылкой страсти.

— У меня такие же.

— Эрик! — вспыхнула девушка. — Не об этом речь!

— Переодевайся, — хмыкнул он, не обращая внимания на её негодование. — Будет скверно, если Невеста не придёт на моё выступление.

— Не буду! Ты на моей шее живого места не оставил, — Изабель отвернулась от него, с пренебрежением отмахнувшись от платья, — и ещё гордишься этим!

— Если будешь упрямиться, я не оставлю живого места и на всём остальном, — он поднялся с кресла и, подойдя к девушке, приблизился к ней вплотную, не оставив ни миллиметра свободного пространства. — В конце концов, от моих поцелуев ты забываешь все свои аргументы.

— С тобой тяжело спорить, — прерывисто выдохнула Изабель, — ты начинаешь кусаться.

— Ты меня упрекаешь или подначиваешь?

Мужчина до того лукаво улыбался, водя пальцем по пояснице девушки, что она не могла ни на чём сосредоточиться.

— У тебя премьера через пару часов, — выдохнула Изабель, опустив ладонь на грудь Эрика. — А ты даже не в костюме.

— Почему же?..

— Ты собрался выступать во фраке?

— Да, — скользнув пальцами вдоль её позвонков, он принялся накручивать прядь волос девушки себе на палец. — Должен же Призрак Оперы хоть в чём-то тебя не слушаться.

— Но ты же придираешься к любой мелочи, к любому отступлению от правил…

— Но зритель ждёт Призрака Оперы, а не Джекила и не Хайда, — Эрик перешёл на вкрадчивый шёпот. — И его нужно уважить.

Изабель хотела поспорить, но, задумавшись, поставив себя на место зрителя, она понимала, что Эрик прав. Зрители любят его загадочный образ, его мрачную, элегантную фигуру, его вспыльчивый характер.

Подумать только! Несмотря на преступления Эрика его обожали настолько, будто он стал национальным героем.

Впрочем, неудивительно. Люди любят дьявольски обаятельных мерзавцев.

— И зачем Гаскон закупал для тебя костюмы?..

— Этот напыщенный Мидас не обеднеет от потери пары сотен тысяч франков, — хмыкнул мужчина. — К тому же, я приношу ему куда больше, чем он тратит. А теперь одевайся, пока я не разорвал твои тряпки.

С этими словами он мягко подтолкнул Изабель к платью. Девушка закатила глаза.

— Отвернись.

Зная, что Эрик этого не сделает, она отошла в дальний угол кабинета, быстро стянула с себя одежду, натянула платье. И вздрогнула, когда Эрик, неслышно подойдя сзади, застегнул на спине молнию.

— Я знал, что в чёрном ты станешь самим совершенством.

— Это платье стоит дороже меня, — хмурясь, девушка подошла к зеркалу и провела ладонью по своей «израненной» шее. — А ещё оно откровенное. В нём я чувствую себя совсем голой.

— Я видел тебя голой. Никакого сходства.

Изабель вспыхнула, резко повернувшись к нему. Встав со спины, Эрик улыбнулся, глядя на их отражение в большом зеркале.

— Чем не красавица и чудовище?

— Красавиц здесь нет, — девушка с хмурым видом скрестила руки на груди, глядя на них в зеркало. Ладонями в перчатках мужчина провёл по её плечам, сжал их, вызвав мириады мурашек.

— …ведьма?

— Я тебе сейчас такую ведьму устрою!

Эрик заставил её замолчать, опустив палец на губы. После он достал из внутреннего кармана фрака чёрную полоску ткани и, глядя на девушку в зеркало, надел ей его на шею.

Не платок, не шарфик, и даже не удавка.

Бархотка, сверкающая драгоценными камнями, плотно облегала шею и скрывала яркие следы от поцелуев.

— Лучше, ангел мой?

— Эрик, — девушка выдохнула, покачав головой. — Это последний раз. Пока не начнёшь жить со мной в нашем доме, ни одного платья не надену.

— Ну что ж, ходи голой.

— Да что с тобой сегодня?! Что бы я ни сказала, всё сводишь… к этому!

Он приблизился и запечатлел поцелуй на её губах.

— Всего лишь волнуюсь. Я пять лет не был в главной роли…

Изабель вздохнула, встретившись с ним взглядом. Мягко, заботливо, девушка провела ладонью по здоровой половине его лица.

— Величайший артист в мире волнуется? — она невольно улыбнулась. — Эрик, скромность тебе не к лицу.

Он не сразу ответил, тяжело вздохнув.

— Они будут разочарованы. Лучше бы я, Призрак Оперы, действительно был бесплотным духом, чем