от неё было не дождаться. Но для меня это не имело значения: я предпочитала, чтобы со мной обращались как с равным, а не сюсюкались. Именно так она и поступала, насколько я себя помню. Она рассказывала мне истории, которые кому-то могли показаться слишком страшными для маленьких девочек. Однако меня бабушка считала сильной личностью, поэтому, когда на свет появилась моя черноволосая и сероглазая дочь, мне в голову пришло одно-единственное имя: Храбнтинна, в честь самого красивого камня из бабушкиной коллекции.

Бабушка не уставала повторять, что я похожа на этот камень: острая по краям, но гладкая и чарующая между зазубрин. Энергия моя настолько сильна, что временами мне будто бы будет сложно с ней совладать. Впоследствии я размышляла, в чём истинная причина, по которой бабушка сравнивала меня с чёрным камнем. Может, потому, что она видела меня насквозь? Может, дело в цвете моей души? Бабушке было прекрасно известно о проблемах в школе и о том, что я далеко не ангел. Я была заносчивой и злобной – это ни для кого не являлось тайной: ни для родителей, ни для одноклассников, ни для меня самой. Однако бабушка видела во мне то хорошее, чего другие не замечали. Но прорасти и зацвести этому хорошему было не суждено – слишком уж много я лгала.

Я натягиваю на себя одеяло, осознавая, что скатываюсь в то самое ужасное место, которого все эти годы мне удавалось избежать. И вот я снова ощущаю его – этот мучительный стыд, который по капле высасывает из меня всю кровь. Передо мной проходят их лица: на них злоба и презрение, а в глазах моих родителей – разочарование. Передо мной возникает и его мясистая физиономия с покрасневшими глазами. Он пыхтит мне в ухо, и от него разит алкоголем.

* * *

Закончив разговор, Эльма некоторое время сидела неподвижно. Пазл не складывался. Или, может, именно теперь он сложился. Маргрьет солгала – она была знакома с Марианной, и даже слишком хорошо. Они жили в одном городке, и Маргрьет обвинила брата Марианны в изнасиловании. Она наверняка узнала его сестру даже пятнадцать лет спустя. Но ведь между ними существовала и приличная разница в возрасте: Эльма навела справки и выяснила, что в этом году Маргрьет исполнялось тридцать семь лет. Марианна была на шесть лет моложе – будь она жива, теперь ей был бы тридцать один год. На два года меньше, чем Эльме, и при этом у неё уже имелась пятнадцатилетняя дочь. Поразительная мысль: когда Эльме было пятнадцать, она даже и не думала о детях – впрочем, как и сейчас.

Выпрямившись на стуле, Эльма допила остатки кофе. Ей предстояло поделиться новостями с Сайваром и Хёрдюром. Она поднялась и тут же застыла на месте от пронзившей её мысли: связь между двумя женщинами была даже крепче, чем она себе представляла.

– …из чего можно заключить, что Тинна – племянница Марианны, – закончила Эльма. – Они родственницы: Тинна и Хекла. Тинна и Марианна. Полицейский, с которым я говорила, сообщил, что Маргрьет со всей своей семьёй уехала из Сандгерди. Что, если причиной тому был не стыд, который они, по его словам, испытывали, а желание скрыть тот факт, что Маргрьет забеременела от Антона?

– Правильный ты задаёшь вопрос, – сказал Хёрдюр.

Был первый час дня, и, когда Эльма с Сайваром зашли к нему в кабинет, Хёрдюр как раз устроил себе перекус, однако ему пришлось отложить недоеденную лепёшку.

– Но существует и вероятность того, что Маргрьет не догадывалась, что Марианна – сестра Антона, – продолжила Эльма. – Они ведь не общались, и Маргрьет, возможно, даже не расспрашивала свою дочь о семье Хеклы.

– Значит, она утверждает, что не видела Хеклу в тот день, когда пропала Марианна?

– Она этого якобы не помнит, – пояснила Эльма. – Однако, по словам, Хеклы, Маргрьет находилась дома, когда она пришла к Тинне.

Некоторое время они молча размышляли о новом повороте в деле. В голове у Эльмы начала вырисовываться картина событий, которую на данный момент можно было считать лишь предположением. Возможно, Марианна внезапно догадалась, кем является мать Тинны, и отправилась в Акранес, чтобы взглянуть ей в глаза. Вероятно, она догадалась и о том, что Тинна – её племянница, и разозлилась на Маргрьет за то, что та скрывала ребёнка. Марианна считала Маргрьет виновной во всех злоключениях своей семьи. Не могло ли выяснение отношений привести к тому, что одна из них отреагировала слишком бурно и всё закончилось трагедией?

– Вряд ли семье Марианны было известно о ребёнке, – нарушил тишину Сайвар. – Иначе Тор упомянул бы об этом в нашем с ним разговоре, – он нахмурился и добавил: – Но как же он не понял, кто такая Маргрьет? Ведь он наверняка видел её по телевизору.

– Он почти незрячий, – напомнила Эльма. Узнав о том, кем является Виктория, она поначалу тоже задавалась этим вопросом. Она сделала глубокий вдох и продолжила: – Уехав из Сандгерди, Маргрьет родила ребёнка от Антона. За исключением родителей, она никому об этом не рассказала. Родители тоже смолчали, так что всё осталось без огласки. До Сандгерди новость не дошла. Но что, если тайное стало явным как раз в тот день, когда погибла Марианна? Вдруг Марианна заявилась к Маргрьет и они узнали друг друга? И Тор, и Бриндис рассказывали, что после всего случившегося Марианна была сама не своя от гнева. Возможно, она захотела отомстить?

Сайвар почесал затылок:

– Но это же чепуха какая-то. Зачем Маргрьет было скрывать ребёнка, если она и так рассказала всему свету, что Антон её изнасиловал? Почему ей было просто не сделать аборт?

– Возможно, она слишком поздно обнаружила, что беременна? – предположила Эльма.

– Тогда почему она не передала девочку на удочерение?

– На такой шаг могут решиться далеко не все, – сказала Эльма. – Однако всё же непонятно, почему Маргрьет так упорно хранила тайну о своём ребёнке. Возможно, она опасалась вмешательства семьи Антона? Вряд ли она испытывала желание общаться с его родителями, если Антон действительно надругался над ней.

– А могла ли Марианна знать, кем является мать Тинны, до того, как поехала в тот день в Акранес? – задался вопросом Сайвар.

– Возможно, в тот день она об этом и узнала, – сказала Эльма. – Она вполне могла увидеть фото Маргрьет на страничке Тинны в соцсети. – Эльма вспомнила аватарку Тинны, на которой та была изображена вместе со своей матерью.

– Но ведь Марианна наверняка узнала бы её на телеэкране? – вмешался Хёрдюр.

– Да, конечно, – согласилась Эльма. – Однако совсем не факт, что она была в курсе того,