Вы уже знаете о прекрасной работе, проделанной капитаном Миллером в ходе операций в Чангбанге, но возможно вы не осведомлены о том, что когда капитан Херрингтон был советником «Феникса» в Дыкхюэ, работая только с одним своим переводчиком, он создал свою собственную сеть информаторов и нейтрализовал 27 вьетконговцев и партизан в общине Танми. Они с капитаном Миллером знают и понимают вьетконговцев, эти офицеры не только консультировали, но и сами выполняли работу, которая привела к нейтрализации их инфраструктуры. Я уверен, что если в полицию направить правильных людей, то капитан Херрингтон и капитан Миллер смогут обучить их этим методам и навыкам. В настоящее время капитан Херрингтон готовит такую программу обучения. Когда она будет завершена, я попрошу его ознакомить Вас с ней и с методами, которые он будет использовать, чтобы вы могли дать нам свои рекомендации и одобрить их.

Подчеркнув необходимость стопроцентного сотрудничества со стороны полиции для успешной реализации нашей программы контрразведывательной подготовки, полковник Бартлетт завершил свое предложение призывом. Полномочия по формированию новой программы «Феникс» не должны находиться в руках неуклюжего полковника Ти. Времени было мало, и для достижения успеха его советники должны были получить необычные полномочия:

В настоящее время оперативная работа в провинции Хаунгиа известна как лучшая операция по борьбе с Вьетконгом во всей стране. Во многом эта репутация сложилась благодаря работе, проделанной капитаном Миллером. Теперь, когда я не могу позволить ему продолжать в том же духе, нейтрализаций будет гораздо меньше, потому что работать против легализованных сотрудников Вьетконга имеют право только разведотдел и Военная служба безопасности. Поэтому я считаю абсолютно необходимым, чтобы полиция обладала мощным потенциалом. Мои советники точно знают, какие методы они должны использовать и какую подготовку им необходимо пройти, однако если полиция будет сама решать, какие советы ей принимать, а какие нет, то добиться успеха мы не сможем. Не думаю, что у нас есть много времени, чтобы научить их. Если будет объявлено прекращение огня, то полагаю советники будут отозваны. Уверен, что если будут назначены правильные люди и капитан Херрингтон получит стопроцентное содействие, то через 60 дней у нас будет выстроена эффективная работа по борьбе с Вьетконгом.

Нет более важной задачи, чем ликвидация коммунистической инфраструктуры. Они обеспечивают вражеские силы людьми, деньгами, продовольствием, медикаментами и разведданными для проведения операций. Они проникают в наши военные и политические организации, заставляют наших солдат дезертировать, убивают наших чиновников, провоцируют демонстрации, вызывают недовольство народа. Самый верный путь к миру в сельских районах — это уничтожить эту организацию.

Подполковник Хау принял это нестандартное предложение и приказал полковнику Ти предоставить мне с Тимом полномочия руководить созданием полиции «Феникса». Ти был недоволен таким посягательством на свои права, но полковник Бартлетт был полон решимости добиться успеха там, где другие потерпели неудачу, а новости из Парижа, похоже, свидетельствовали о прогрессе в достижении соглашения о прекращении огня. Полковник неоднократно напоминал мне, что моя крайняя задача в составе 43-й группы советников имеет непреходящее значение. Я должен был, не жалея сил, обучить национальную полицию методам работы, которые мы так успешно применяли в Танми и Чангбанге. Если бы нам удалось сделать это до прекращения огня, 43-я группа могла бы быть расформирована с чувством выполненного долга. Наши недавние победы над вторгшимися северовьетнамцами показали, что у нас есть все основания гордиться своими усилиями по модернизации сил ополчения Хаунгиа. Если бы в качестве прощального выстрела нам удалось привить национальной полиции эффективный потенциал в рамках «Феникса», мы бы оставили наших коллег в провинции хорошо подготовленными к тому, что может принести 1973 год.

*****

Но в возможности решить эту крайнюю задачу мне было отказано. В начале августа я узнал, что мне приказано вернуться в США за три месяца до окончания дважды продленного срока служебной командировки. Первой моей реакцией на это известие было отмахнуться от него — ведь у меня было письмо из Вашингтона, в котором подтверждалось продление срока моей службы до января 1973 года. Но когда наш кадровик сообщил об этом в штаб, решение осталось в силе. Капитан Херрингтон должен был покинуть Вьетнам ближайшим рейсом.

Я позвонил в Вашингтон и выяснил, что никто в отделе кадров не понимает, с чем мы столкнулись в Хаунгиа. Мне принесли извинения, но мое разрешение на продление срока службы было отменено — не хватало слушателей на следующий курс повышения квалификации офицеров военной разведки, и я был выдвинут в качестве кандидата для восполнения этой нехватки. Поскольку мое прошение о продлении срока службы было официально отклонено, я должен был покинуть Вьетнам еще несколько недель назад.

Я тщетно просил отсрочки, но решение было принято, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Для специалистов по кадрам в Вашингтоне я был просто офицером-разведчиком, которому давно пора было пройти следующий этап обучения. Свой билет во Вьетнаме я уже «прокомпостировал», и пора было возвращаться домой. Но по правде говоря, ожидать, что они поймут мое сильное желание довести до конца нашу советническую работу в Хаунгиа и не приходилось. Глубоко разочарованный, испытывая даже горечь, я начал болезненный процесс прекращения своей двадцатимесячной командировки.

Решив не покидать Хаунгиа, не решив вопрос о дальнейшей судьбе Ланя, я составил письмо подполковнику Хау, в котором подробно изложил историю его сотрудничества с момента пленения. В письме содержалась просьба к подполковнику лично обратиться к своему начальству с целью добиться для северовьетнамца свободы. В качестве последнего официального акта я сопровождал полковника Бартлетта в кабинет Хау, где мы получили обещание, что пленный До Ван Лань будет освобожден. Руководитель провинции также настоял на том, чтобы я не покидал их на следующий день, так как он устраивает для меня прощальную вечеринку у себя дома. Меня это вполне устроило. Его щедрый жест дал мне повод задержаться в Хаунгиа еще на один день, чтобы успеть съездить в Танми и Дыкхюэ и попрощаться там со своими вьетнамскими друзьями.

Это был мой последний визит в дом, где я впервые встретил полковника Тханя и где мы прощались с ним после его трагической гибели. Подполковник Хау приложил немало усилий для организации прощания, даже сумел найти небольшую музыкальную группу, которую не пугала репутация провинции. Молодые девушки в белых платьях ао дай разносили подносы с вьетнамскими деликатесами, а квартет артистов в черных пижамах исполнял традиционные и патриотические песни. Кульминацией развлекательной программы стал дебют «Песни героя Хаунгиа» — романтизированного рассказа о победах наших ополченцев во время наступления Нгуен Хюэ. Подполковник Хау подарил мне нарисованный от руки первый