На следующее утро сотрудники подполковника Хау встретили меня хором односложных вопросов о моем подвиге. Понравилось ли мне собачье мясо? Плакал ли я, когда ел его? Болел ли у меня живот? Ну и так далее. Не выдержав, я указал на капитана Нга, южанина, у которого в доме было полно дочерей, и пошутил, что если он научится есть собачье мясо, то его жена будет приносить сыновей вместо дочерей. Все хорошо посмеялись, и наше шутовство отразило новое настроение, царившее после наступления. Несколькими неделями ранее, когда военная обстановка висела на волоске, настроение на утренних совещаниях было мрачным, но хорошая подготовка и правильно подобранные командиры принесли свои плоды.

Когда Санг рассказывал подполковнику Хау о моем юном протеже из Сайгона, все смеялись над нелепостью этой истории. Начальник провинции решил, что, поскольку юный Линь был сиротой, капитан Херрингтон отныне будет его отчимом и дал указание полиции и Военной службе безопасности провести проверку документов на Линя, и если ничего не обнаружится, то ему должны были выдать удостоверение личности и немедленно принять на службу.

— Если отец будет не против, — усмехнулся Хау.

Затем он обрушился на полковника Ти, свиноподобного начальника полиции. Он не хотел мириться с дальнейшей некомпетентностью полицейских на контрольно-пропускных пунктах на подступах к Баочаю. Мальчик-чистильщик обуви сумел проникнуть в столицу провинции и получить направление к комплексу советников, несмотря на то, что у него не было никаких документов. Полиция, по мнению Хау, должна ужесточить процедуру прохождения КПП. Сайгонский сирота вполне мог оказаться коммунистическим сапером или убийцей.

Неуклюжий Ти, как всегда, с красным лицом, защищаться не стал, а лишь сказал, что немедленно займется этим вопросом. Я обменялся взглядом с Сангом, который знал, что ждет несчастных полицейских, стоявших на блокпостах, когда автобус Линя въезжал в Баочай. В то же время меня захлестнула волна пессимизма, когда я вспомнил, что полиция полковника Ти была на грани того, чтобы взять на себя всю ответственность за программу «Феникс».

Предстоящая передача программы «Феникс» в введение полиции не сулила ничего хорошего для будущего этой малоэффективной вьетнамской организации. Проблем у полиции было много, и с тех пор, как я восемнадцать месяцев назад отказался от «Феникса» в Дыкхюэ, они не изменились. Сотрудники национальной полиции, направленные в Хаунгиа, как правило, были не самыми компетентными и мотивированными людьми. Все считали свое назначение в провинцию неудачным — тем более после наступления Нгуен Хюэ. Полицейских из Сайгона по-прежнему отправляли в Хаунгиа в качестве наказания за мелкие проступки или плохую работу, изгнание в провинцию было одним из худших наказаний для кадрового офицера. А тут еще и сам начальник полиции — отъявленный шут, которого никто не уважал, и под «руководством» которого моральный дух полицейских упал до исторического минимума. Трения между полицией и военными начинались на самом верху и распространялись на самые низовые уровни. Военные не скрывали своего презрения к полиции, которую они считали ленивой, коррумпированной сворой, специализирующейся на получении мелких взяток на блокпостах, поэтому наши армейские коллеги открыто говорили нам, что ее перевод будет означать смерть больной птицы «Феникс».

Полковник Бартлетт мучился над этой проблемой, поскольку считал неприемлемым полный крах программы. Он понимал, что успех или неудача нового проекта во многом зависит от поддержки начальника провинции. Полковник Тхань понимал угрозу, которую представляла собой растущая сеть тайных агентов Вьетконга среди населения, и мы не были уверены, что подполковник Хау разделяет его взгляды.

Свои взгляды на программу «Феникс» полковник Бартлетт изложил руководству провинции в пространном и тщательно сформулированном советническом меморандуме, в котором он проследил историю программы в провинции Хаунгиа и выдвинул предложение о советнической поддержке новых полицейских усилий. Содержание этого письма показательно тем, что оно свидетельствует о наших упорных и безуспешных попытках найти в Хаунгиа приемлемую комбинацию «Феникса».

Уважаемый сэр,

Как вы знаете, я недавно перевел капитана Миллера в Баочай для выполнения функций советника разведывательного отдела и назначил капитана Херрингтона на должность полноценного советника по программе «Феникс». Есть несколько причин, по которым я произвел эти изменения, и которые я хотел бы объяснить.

Примерно в феврале 1971 г., после анализа обстановки, стало очевидно, что программа «Феникс» не обеспечивает нейтрализацию инфраструктуры Вьетконга в необходимом объеме и качестве, поэтому мы решили попробовать другие способы работы и для начала выбрали уезд Чангбанг. Примерно через два месяца мы провели операцию в общине Андинь, которая оказалась очень успешной. После этой первой операции мы получили новые разведданные, которые привели к реализации новых контрразведывательных задач. Все наши операции проходили успешно, и секрет успеха заключался в высоком качестве разведданных, которые мы получали, заручившись сначала поддержкой перебежчика или пленного, а затем подробно расспросив его об известных ему легализованных кадрах Вьетконга.

После нескольких успешно проведенных операций у нас стало много пленных, которые не были использованы из-за ограниченного числа следователей и офицеров, ведущих дела в Бьенхоа. По этой причине я попросил капитана Миллера, который в то время был координатором «Феникса» в Чангбанге, отправиться в Бьенхоа и помочь в разработке дополнительной разведывательной информации. Через некоторое время деятельность капитана Миллера в Бьенхоа превратилась в постоянную работу.

Хотя эти операции были весьма успешными, я был недоволен одним их аспектом. Капитан Миллер самостоятельно выполнил всю разведывательную работу по обеспечению действий в Чангбанге. Семьдесят пять досье, которые мы представили Вам два месяца назад, были полностью подготовлены капитаном Миллером, как и те, которые использовались во всех операциях в 1971 году, как и в январе и феврале текущего года. Без работы капитана Миллера никаких операций в Чангбанге не было бы. Участие вьетнамцев в разработке разведданных было очень незначительным. Как отметил господин Уокиншоу, политика моего правительства заключается в том, что советники не должны ничего делать вместо вьетнамцев, а наоборот, должны помогать им, чтобы они могли делать это сами.

Именно в соответствии с политикой моего правительства и в интересах долгосрочной программы я вернул капитана Миллера в Баочай[42].

Полковник подчеркнул опасность, которую представляла собой подпольная агентурная сеть Вьетконга, и предложил подполковнику Хау поручить национальной полиции выделить несколько специально отобранных следователей, которых мы вместе с Тимом обучили бы операциям по «Фениксу». Полковник подчеркнул, что ключ к успеху программы — правильные люди:

В результате более чем годичного опыта операций в Чангбанге мы точно знаем необходимые навыки и наилучшие методы нейтрализации легализовавшейся инфраструктуры Вьетконга. И капитан Миллер, и капитан Херрингтон уже более восемнадцати месяцев работают против нее.