– Если бы я могла хорошо излагать свои мысли на бумаге, я бы сама написала автобиографию, – рассмеялась Анаит. – Очень близко, единственное – в своей смерти он попросил винить пару человек, они тут ни при чем, но немного проблем им не помешает. Ладно, отдыхай. Выздоравливай. Я на семейное облако скинула для тебя архив. Пароль – «Мост». Там около пятидесяти аудиозаписей с разными мыслями.

– Будем писать книгу? – уточнила Айранэ.

– Да, и сроки сжатые, – ответила Анаит. – Меньше полугода до последнего тура выборов, и я бы хотела, чтобы книга вышла не позднее чем за пару недель до них. Устроим информационный шум с положительными коннотациями вокруг моего имени.

– Я займусь.

Анаит склонилась над невесткой и поцеловала ее в лоб.

– Набирайся сил.

Перед тем как выйти, Анаит взяла извинительный торт от сына, подмигнула невестке и через мгновение уже закрывала за собой дверь.

Едва она вышла, Айранэ с телефона залезла в облако, в папке мамы нашла нужный архив, скачала его и включила первую запись.

ЗАПИСЬ ИЗ АРХИВА АНАИТ

НОМЕР ОДИН

Чтобы мужчина – даже самый плохонький, последний низший, негодный даже на то, чтобы обслуживать женщин-дворников в лупанарии, – чувствовал себя королем, достаточно только подпитывать его чувство собственного достоинства.

Найдите в нем что угодно, что-то, что он делает отлично, хорошо или хотя бы кое-как, и просто говорите ему время от времени о том, как вы этим восхищаетесь, – и вы сможете получить от него все, что вам надо, – если только это не входит в противоречие с его инстинктом самосохранения.

Подкармливая гордость мужчины, можно держать его работоспособным и деятельным в мгновения самых серьезных невзгод, когда сама уже готова опустить руки и сдаться.

Не стоит унижать мужчину, если нет желания расстаться с ним навсегда. Если же есть такое желание – достаточно растоптать его гордость, показать ему, насколько он жалок.

– Не согласна, но можно попробовать, – задумчиво сказала Айранэ.

ЗАПИСЬ ИЗ АРХИВА АНАИТ

НОМЕР ДВА

Всегда выбирайте для себя лучшее. Часто люди – и мужчины, и женщины – считают, что лучшее сложно получить, что до него невозможно добраться, что там высока конкуренция, и потому стремятся к тому, что попроще и похуже.

То, что вы считаете лучшим, часто для кого-то средненькое, а то и вообще бросовое, и наоборот, среднее для вас – для кого-то предел мечтаний.

И вы не упрощаете себе жизнь тем, что берете худшее, – зачастую оказывается, что на это вы тратите больше усилий, получая в итоге то, что их точно не стоило.

Опять же, на пути к лучшему часто открываются дополнительные возможности, когда вы без особых усилий можете получить то, что для идущих к среднему или худшему является недостижимым.

– Слишком абстрактно, – проворчала Айранэ. – Ну ладно, по крайней мере есть чем заняться в ближайшие пару недель.

Утром Айранэ вызвала семейного мастера – Киру и пояснила ей, что нужно сделать.

Кире было под сорок, крепкая, симпатичная низшая с длинными серовато-русыми волосами, собранными в хвост. В комбинезоне, на котором в трех местах был нашит герб Волковых, – она явно гордилась тем, у кого работала.

Кира сама съездила в строительный, ближе к вечеру притащила в комнату кучу инструмента и сказала:

– Будет громко.

– Я потерплю, – ответила Айранэ, которая чувствовала себя уже гораздо лучше, но все еще не была готова надолго покинуть кровать.

Результатом усилий семейного мастера стал кронштейн, закрепленный в стене у окна, с тремя степенями свободы, на который можно было поставить ноутбук, чашку с кофе и тарелку со сладостями и уютно пристроиться в положении полулежа.

– Ты нервничаешь, – сказала Айранэ.

Конечно же, она не подозревала Киру в том, что та попытается ее убить, – в конце концов, мастер работала на семью Волковых уже не первый год, ее наверняка постоянно рассматривали под лупой, и раз уж она здесь, то все проверки прошла.

Но нервничающий человек с перфоратором и шуруповертом, возящийся совсем рядом, вызывал беспокойство.

– Айрэ, девочка, ну зачем тебе мои проблемы? – удивилась Кира. – Лежи себе, выздоравливай, а мы все постараемся, чтобы тебе было удобно.

– Что случилось? – настаивала Айранэ.

– Сегодня будет Буря, – выдохнула Кира. – Мне очень надо, мне доктор рекомендовала. Она сказала – или через Бурю пройти, или диета. Диету мне никак нельзя, у меня единственное удовольствие в жизни – вкусно поесть.

– А я бы выбрала диету, – честно призналась Айранэ. – Буря может убить или покалечить. А еще страшнее – если ты кого-то… Убьешь. Или еще хуже.

– Ну, это же не совсем я буду, – отмахнулась Кира. – У меня другая проблема: секс был, две недели назад ходили с девочками в общий бар, как-то там закрутилось, обычно это ничем и не заканчивается, а тут проснулась утром – мужика уже нет, и слава матери. А потом вспоминаю – Буря же!

– Ну, две недели – это довольно много.

– На грани, – ответила Кира. – Если сразу не взорвусь, будет неприятно.

– Не рискуй, – попросила Айранэ. – Не надо.

– Год диеты я не выдержу. Все, я решилась. – Кира взъерошила волосы Айранэ. – Спасибо тебе! Ты и Анаит – два лучика в этом доме!

Она вышла из комнаты, а Айранэ задумалась. Действительно, на женской половине Волковых было как-то принято не обращать внимания на уборщиц, мастериц и поварих. В ее детстве, у Ильиных, все было гораздо проще, если ты живешь в доме – ты часть семьи, и свое отношение к работникам из детства она перенесла и сюда, быстро найдя общий язык с большей частью девушек и женщин, занимающихся хозяйством.

При этом самое старшее поколение из тех, кто занимался хозяйством, словно аршин проглотили и делали свои дела, старательно показывая, что между ними и Волковыми пропасть, и порой было даже непонятно, кто же из них смотрит сверху вниз.

А еще Буря. Во Ржеве до сих пор Бурю устраивали раз в полгода, и она всегда проходила спокойно и тихо. В Твери же делали раз в год – зато с размахом, и сюда приезжали женщины со всего Славянского Союза, в том числе высшие, которым, в общем-то, этот риск был совсем некстати.

Ильины в Бурях не участвовали никогда, Айранэ с детства помнила «правило Бури» от бабушки Апаи – «Не тебя, так ты», означавшее, что если ты вдруг не пострадала, то, скорее всего, кто-то пострадал от тебя.

Бури были пережитком