в процессе. – Анаит рассмеялась. – У каждого должен быть набор целей – близкие, чтобы не раскисать, и дальние, чтобы выстраивать перспективу. Завоевание мужа я еще не закончила.

Айранэ писала автобиографию мамы полтора года. Затем еще полгода доработок, редактуры, процесс, в котором книга то сокращалась в полтора раза, то разбухала, а потом неожиданно для нее – она как раз дорабатывала раздел о том, как Анаит доказала влияние женских скифских племен на культуру мужских готских образований, – книга, позапрошлая редакция, оказалась на полках всех магазинов в Славянском Союзе, от аптек до скобяных лавочек.

– Мы ее так мучили бы еще лет десять, – объяснила свое решение Анаит. – Нельзя рожать ребенка сто раз, пора уже было перерезать пуповину.

Книгу почти сразу переиздали в Лонде, потом в Дели, она стала мировым бестселлером. С ней дискутировали, ее громили, называли «пропагандистской отрыжкой выскочки из Славянского Союза» – полную цитату из этой рецензии, изобилующую нелицеприятными эпитетами, Анаит распечатала на большой плакат и повесила у себя над кроватью.

По ее мнению, такой отзыв от давних «партнеров» стоил тысячи хвалебных рецензий.

Книгу читали даже мужчины, не все, конечно же, всё же ее выпустило женское издательство и для женщин. Но для тех, кто имел дело с политиками Славянского Союза, она была обязательна, ее включали в списки рекомендуемых книг для обучающихся дипломатов, переводчиков и культурологов.

Шила в мешке утаить не удалось – многие узнали, кто именно помогал Анаит с автобиографией. К Айранэ обращались женщины из разных семей старшего поколения, и по совету Анаит она никому не отказывала прямо – хотя и говорила, что сейчас такой возможности нет.

Через несколько лет, когда у Айранэ было уже две девочки и она ждала третьего ребенка, она сама пришла к Анаит и предложила той написать новую книгу.

– Я же уже написала, – отозвалась мама. – Вторую, что ли? Про что?

– Ты назовешь ее «Мост», – сказала Айранэ. – Я все продумала. Она будет про мужчин и женщин. Но больше про мужчин. Ты много об этом говорила, а в автобиографию не вошло. Без политики, только отношения полов.

– Отношения полов – это всегда политика, – подмигнула Анаит. – Я подумаю.

На тот момент Айранэ уже заведовала всеми Средними веками и ей подчинялись одиннадцать кураторов разных залов, все – женщины из высших, грамотные, умные.

Если бы третий ребенок тоже был девочкой, перед Айранэ открылись бы блестящие перспективы.

Но родился мальчик.

Лёня Володиевич, собственный маленький мужчина Айранэ, такой медленный, такой неуклюжий по сравнению с дочерьми, что она трижды вызывала семейного врача, которая каждый раз подтверждала, что для мальчиков это совершенно нормально, что говорить они начинают позже, и ходить тоже, и – да, они медленнее.

Айранэ с ужасом ждала двухлетия, когда сына заберут на мужскую половину и она неделями, а то и месяцами будет видеть его только из окна, на детской мужской площадке.

Она впадала в летаргию, наполненную пустой работой, ожиданием неизбежного расставания с Лёней, сплетнями с женами других Волковых, редкими и короткими беседами с Анаит и странными супружескими часами с Володей.

От женщин из клана Айранэ знала, что многие жены просят своих мужей сделать супружеский час чаще, не раз в две недели, а чуть ли не каждую неделю. Речь шла, конечно же, не о Блеске, а о том, чтобы избежать дискомфорта в пояснице и внизу живота, которые начинали уже говорить о себе к исходу второй недели, заставляя пристраиваться на кровати то так, то эдак.

И еще – о зачатии, потому что чем чаще секс, тем выше шанс забеременеть. Хотя это был спорный вопрос, в некоторых книгах с выкладками и статистикой пояснялось, что именно промежуток в две недели идеально рассчитан и позволяет забеременеть с высокой вероятностью, но в других источниках – у более современных авторов, как правило, – с не менее убедительными примерами, графиками и выборками пояснялось, что чем чаще, тем лучше.

В одной книге было написано, что несколько пар в Шотландии специально занимались сексом каждые три дня в течение нескольких лет и у каждой пары каждый год рождалось по ребенку.

Раз в три дня, конечно же, выглядело слишком частым и даже избыточным, но после второй дочки Айранэ заметила, что супружеский час с Володей перестал быть непонятной, слегка утомительной процедурой, а начал приносить даже некоторое удовольствие.

Так что раз в неделю было бы не так уж и плохо.

И она уже даже продумала план, как поговорит с тетей Агдой, чтобы та передала это Володе, но все как-то не решалась.

А потом он уехал в командировку и пропустил супружеский час.

Айранэ знала, что низшие нередко годами живут без секса, каждый раз доводя себя до Блеска и пережидая его у себя в комнате. Вроде бы с годами Блеск становится не таким болезненным, равно как и последние дни перед ним.

Но лично у нее это было больно, очень больно. Днем, на работе, ей просто слегка нездоровилось, из-за чего она порой срывалась на своих подчиненных, с которыми за несколько лет они стали подругами.

Но ночью, перед сном, она каталась по кровати, задирая ноги на спинки пуфиков или поджимая к груди.

Вспоминала, как после рождения сына поссорилась с Анаит – мама тогда сказала ей, что Айранэ живет слишком скучно, без скандалов, без ярких историй. Айранэ ответила, что Анаит же самой не понравится, если вдруг что-то случится, они даже немного поорали друг на друга, потом успокоились и помирились.

Ни на какую авантюру Айранэ так и не сподобилась, но как-то ей самой за себя вдруг стало обидно, и она совершила очевидную глупость, заранее зная, насколько это странно.

Она купила красивый дорогой портсигар и через тетушку передала его Володе.

В тот же вечер вся семья знала, что Айранэ изменила мужу. Анаит зашла к ней, некоторое время смотрела на невестку задумчиво, потом спросила:

– У тебя все нормально?

– И даже лучше, – едко ответила Айранэ.

– Ну и славно, – сказала мама и ушла, по обыкновению не прощаясь.

Больше вопрос про скучную жизнь невестки Анаит не поднимала, в семье к ней начали относиться даже как-то серьезнее, а на день именин дядя Митяй, который обычно ограничивался каким-то дежурным подарком вроде расписного тульского платка, переданного через тетушек, зашел сам, подарил большой подкроватный обогреватель – весьма не лишний каждый год в те несколько дней, когда в столице стояли морозы, – и даже минут десять говорил с ней ни о чем, словно пытаясь понять, все ли у нее хорошо.

И вот когда из-за мужа,