Душу опять сковало вечным льдом.

– Я видел эту искру, – тихо сказал Киан. – Этот проблеск света, чего-то прежнего в тебе. Больше его нет.

Ткач Кошмаров расправила плечи, горделиво вздернула подбородок. Когда она говорила, голос ее не дрожал от злости, а был размерен и обманчиво спокоен.

– Знаешь, я ведь правда уважаю сильных людей… как и сильных соперников. Но не люблю тех, кто переходит мне дорогу.

– Что ты задумала? – хрипло спросил Киан.

Она не видела страха в глазах бывшего возлюбленного, ведь он считал, что границы ее ярости ему известны. Он пережил все ее испытания и устоял…

Но Киан еще не знал, что ему уготовано.

– Ты станешь первым. Ты встанешь у истоков нового воинства – армии такой силы, которой Ирландия еще не встречала. Мертвого воинства.

А вот и долгожданный ужас, заползающий Киану в сердце и отражающийся на его лице.

– Ч-что это значит?

– О, ты узнаешь. Прямо сейчас.

Не обращая внимания на тщетные попытки Киана выбраться из клетки, Бадо́ стальной хваткой взяла его за подбородок и страстно поцеловала на прощание. Она не пила его душу… она вдыхала в него темное пламя. Крупицу собственных сил.

До открывшейся ей правды о Триумвирате Бадо́ приходилось совершать мучительные ритуалы хаоса и крови, высасывающие энергию, опустошающие ее.

Полуночная магия тогда проникала в мир живых через тонкую брешь, способную пропустить лишь крохи иной, потусторонней силы. Да и та почти мгновенно растворялась в магии рассветной, уничтожалась ею. Ткать из столь ничтожного количества колдовской энергии чары – все равно что пытаться дышать разреженным воздухом.

Но Бадо́ не сдавалась, делая все, чтобы мир теней услышал ее.

Создание Триумвирата предполагало, что она пожертвует частью своей силы, чтобы ее дочери появились на свет. Когда она добровольно забеременела Морриган, на лицах немногих знакомых ведьм (подруг среди них не было и не могло быть) она замечала недоумение и даже осуждение. Зачем умелой, могущественной ведьме отдавать часть преумноженных за годы сил? Но они не знали, сколь грандиозны намерения Бадо́.

Это стало главным уроком в ее жизни – чтобы получить что-то, сначала нужно отдать. И Бадо́ роняла в плодородную почву зернышко силы, а годы спустя срывала вожделенные плоды.

Потому сейчас она охотно отдавала Киану часть драгоценной энергии. Страх в нем плескался уже через край, но, вопреки ожиданиям, не приносил ей никакого удовлетворения.

Чем дольше длился поцелуй, тем сильнее под воздействием ее магии менялся Киан. Черты лица искажались, становясь едва узнаваемыми, будто Ткач Кошмаров стирала его самого. На самом деле она стирала все человеческое в нем.

Воспоминания о прошлой жизни, эмоции и чувства, все еще бурлящие в Киане, словно варево в ведьминском котле, постепенно угасали. Бадо́ превращала непокорную душу в податливую, послушную тень.

И когда она отстранилась от клетки, ее Холода и Ветра, Высокого Тростника, отца ее детей и бывшего любовника больше не существовало. Тело Киана больше не обладало плотью, что отличала мертвых от живых. Он был лишь хрупкой, эфемерной оболочкой, таящей внутри энергию мира теней.

Энергию смерти.

Ткач Кошмаров ощутила мимолетное сожаление, которое тут же смыло волной триумфа. По мановению ее руки клетка, окружающая тень Киана, шипами ушла обратно в землю.

Бадо́ настороженно наблюдала за тем, как Киан подходит к ней.

– Что вы хотите, моя госпожа? – невнятно пробормотал он.

Она снисходительно улыбнулась ему. Скоро Киан забудет, что значит мыслить или говорить – ее тьма, живущая теперь под его кожей, выест все подобие человеческого, оставив лишь пустую скорлупу.

Но вставший на ее сторону Киан – или его подобие – это только начало.

Бадо́ широко раскинула руки и обратилась к тьме внутри себя. От пальцев и до самых плеч их охватило черное пламя, придавая рукам форму вороньих крыльев. Символ ее могущества, куда более уникальный, чем обруч или корона.

Рядом не было никого, кроме осоловело глядящего на нее Киана. Однако актер всегда остается актером, даже когда опускается занавес. Бадо́ всегда отыгрывала свою роль до конца.

«Твоя очередь, Балор. Призови своих демонов мне на помощь».

Дремлющая тьма всколыхнулась внутри, заползая щупальцами в разум и проникая в вены, и сквозь них выплескиваясь в мир теней.

Король-демон призывал мертвых.

Тени и души возникали из мрака Юдоли Хаоса и вставали перед ней, плотно сомкнув ряды. Десятки, сотни прекрасных в своей инфернальности воинов.

– Я назову вас Sluagh na marbh. Множество мертвых. – Бадо́ торжествующе улыбнулась. – Слуа.

Она шептала, вкладывая в их головы свое веление на понятном им языке. Ломала их разум, гнула, словно гибкую проволоку, придавая ему ту форму, которая была ей необходима. Отныне, ведомые вечным голодом, они не будут знать покоя – лишь неугасимое желание служить ей, преклоняться перед ней.

Кто она для них, если не бог?

Закончив, Бадо́ разорвала Вуаль, прокладывая путь из одного мира в другой. В прошлом друид Киан, а ныне генерал ее мертвого воинства, взревев, победно вскинул руку в небо.

Осталась последняя деталь, и он поведет свою бессмертную армию в мир живых.

Глава 36

Дикая Охота

Мертвые восстали.

Фантазии на эту тему в книгах или фильмах, на взгляд Морриган, довольно однобоки. Красочные и жуткие картины о руках, вырывающихся из земли, о мертвецах, выбирающихся из своих могил. Костлявых, с гниющей плотью, волочащих ноги из-за того, что за года, десятилетия и века почти разучились ходить. Но упрямо бредущих вперед, к живой и теплой плоти, и жаждущих ее поглотить. То ли для того, чтобы успокоить вновь проснувшийся голод, то ли чтобы понять, какова на вкус жизнь – та, что им уже не доступна.

Случилось иначе. Вырвавшиеся из мира теней мертвые, утопающие в дымке полуночной силы, мчались по земле верхом на сотканных из тьмы конях с огненной гривой. И человеческая плоть мертвым была не нужна.

Они поглощали человеческие души.

Один из всадников появился во внутреннем дворе Тольдебраль, как только на Пропасть опустилась ночь. Морриган и Дэмьену не хватило всего нескольких мгновений, чтобы скрыться в стенах замка. И теперь, окаменевшая от изумления, Морриган наблюдала, как Кошмар, создание из древних легенд, которыми зачитывались в детстве все ирладцы, встает на дыбы.

Откуда-то из самого естества всадника донесся глухой, бесполый голос:

– Мы, слуа, мертвое воинство – слуги Леди Ворон, Бадо́ Катха, Ткача Кошмаров, Бадо́ Блэр