таланту историю обо мне узнала вся Ирландия. А может, и целый мир. Чтобы, когда я потеряю человеческую оболочку и перерасту данную мне мирозданием суть, обо мне знали и помнили те, кто никогда не сможет меня увидеть. – Ткач Кошмаров перевела взгляд с ошеломленного Лелля на Балора. – Начнем?

Она вскинула подбородок выше, расправила плечи. Такой Лелль – а с ним и многие другие – запомнят ее навсегда. Одновременно с Балором с его потусторонним, промораживающим до костей голосом, Бадо́ роняла в тишину Юдоли Хаоса слова на демоническом языке. Заклинание, опутывающее их крепкими, что зачарованные цепи, узами.

Высшая – и единственная в своем роде – форма веретничества.

Энергия Балора влилась в нее, заполнила каждую клеточку ее тела и разума. Но не выместила ее собственный, не поглотила, как случилось бы с любым из колдунов. Немайн и Маха протестующе закричали, когда их сдавили невидимые тиски. Голова Бадо́ едва не взорвалась от одуряющей боли. Но, подавив приступ, она торжествующе выпрямилась.

Триумвират сделал свое дело. Ее разум, воля и ее оболочка, ставшая колдовским сосудом, выдержали вторжение Балора.

Прежде, чем освободить Лелля от черных пут, Бадо́ веско сказала:

– Я отпускаю тебя, юный скальд. Пусть весть о моем восхождении донесется до самых дальних уголков Ирландии.

Она дала Балору мысленное веление, и ее голос раздвоился, став одновременно и соблазнительным женским, и замогильным мужским:

– Отныне я – полуночный сосуд для силы короля демонов. Я и есть Балор.

Глава 34

Безголовый всадник

Резким движением руки и сорвавшимся с губ заклинанием Морриган распахнула запечатанную дверь. Джамесина влетела в кабинет вслед за ней – порывистая, словно ветер. Дэмьен до последнего не хотел покидать поле боя. Жаждал сражаться с трибунами, в каждом из которых, вероятно, видел Ристерда, своего заклятого врага. Однако он не мог оставить без защиты свою королеву.

– Проклятье, это столкновение обходится нам слишком дорого, – выпалила Морриган.

На всех ярусах Пропасти она обнаружила ловчих, агентов, трибунов и незнакомых ей охотников – всех знакомых из лагеря Картрай убила Дикая Кровь. Агенты Трибунала и Департамента были вооружены револьверами. А пуля порой быстрей любого из заклинаний.

Они пришли не ради поимки отступников и существ древней крови. Любой, оказавший им сопротивление, умирал.

– Похоже, они видят в вервольфах и бааван-ши Дикую Кровь. Это плохо, очень плохо.

– Хуже всего то, что мы потеряли наше главное преимущество – возможность нападать из тени, – помрачнела Джамесина. – Они же эффектом неожиданности воспользовались сполна.

– Хуже всего то, что в Пропасти гибнут люди, – сухо сказал Дэмьен, закрывая за ними дверь. – Не только существа древней крови, но и те, кто пытается их защитить.

– Ты правда думаешь, что все полуночные колдуны, которые вцепились в глотку трибунам, сделали это только из-за желания сберечь древнюю кровь? – фыркнула Джамесина. – А то, что они лишь хотят воспользоваться случаем и отомстить Трибуналу, раз им выпала такая возможность, тебе в голову не приходило?

– Не все сводится к выгоде, – отрезал Дэмьен.

– И это говорит мне «устранитель проблем» и любитель заключать сделки с оказавшимися в безвыходном положении людьми?

– Я делал это не для того, чтобы…

– Хватит! – гневный окрик Морриган удивил ее саму. В нем было чуть больше власти, чем она привыкла слышать в собственном голосе. – У нас серьезные проблемы, а вы собачитесь из-за ерунды. Только между нами раскола еще не хватало!

Дэмьен и Джамесина молчали, буравя друг друга взглядом.

Наконец берсерк отвел свой, проворчав:

– Предлагаю пропустить вопрос, как так случилось, и перейти к следующему: что с этим делать?

– Поддерживаю, – мрачно согласилась Морриган. – Тварь, предавшую нас и выложившую перед Трибуналом все наши карты, мы еще успеем найти. А с каждой минутой промедления кто-то из жителей Пропасти гибнет или попадает под арест.

Не все в Пропасти жаждали насилия и спешили напасть на вторгшийся в город Трибунал. Таких обездвиживали или забирали сразу. На суде с них потребуют объяснений: кто они, что забыли в Пропасти и что связывает их с отступниками. Однако это меньшая из бед, свалившихся на жителей подземного города. Уже не тайного, увы.

В комнате с зеркалами Морриган созвала Высокое Собрание.

Новый вожак вервольфов – уже третий за последние полгода – заверил, что его люди будут бороться до конца. Как лидер существ древней крови, Джамесина смогла убедить в необходимости дать отпор Трибуналу почти всех из них. Только милашки мерроу – предводительница водного народа и его посредница, вынырнувшие из бездонного озера ради собрания – с сожалением отказались от битвы. И тут же исчезли – вероятно, отправились «искать глубину».

Давние союзники О’Флаэрти, оставшиеся союзниками Блэр – Дома Конноли, Моррисон, Фоули и Овенга – пообещали направить все силы на противостояние Трибуналу. А вот в остальных подобного энтузиазма и решимости и близко не наблюдалось.

Как Морриган и ожидала, кто-то из лордов и леди Высоких Домов спешно покинул Пропасть, используя заранее подготовленные пути отхода. Кто-то заперся в домах, накинув на стены защитную сеть из полуночной силы. Кьяра, как леди Дома Бьянки, и вовсе не пожелала присутствовать на собрании, что было явным оскорблением королеве. Однако помощи от нее Морриган и не ждала.

И все же нежелание Высоких Домов дать отпор вторгшемуся в Пропасть врагу вывело ее из себя.

– Многие из вас не хотят бороться за меня, Морриган Блэр – незнакомую вам или и вовсе ненавистную королеву, – произнесла она, чеканя слова. – Я это понимаю. Так вот мне опасность не грозит. Да, я отступница и убийца. Но я стала королевой лишь для того, чтобы защитить мою сестру. Ее уже нет в Пропасти, а значит, я в любой момент могу исчезнуть. Опасность грозит самой Пропасти. Вам самим. Я была охотницей, помните? Так вот охотникам под силу взломать все ваши полуночные печати. Вам не удастся переждать опасность в четырех стенах. Рано или поздно Трибунал ворвется в ваши дома, к вашим семьям. Или вы хотите сбежать? Хотите оставить Пропасть Трибуналу? А что дальше? Куда нам дальше идти? Пропасть создана самой Калех, и другого такого места нам не найти. Но если мы вместе окажем сопротивление Трибуналу и выдавим его из Пропасти, как гной – из раны, вместе отыщем предателя и вместе восстановим тайные пути… Тогда Пропасть останется нашим домом, нашей крепостью. Так сражайтесь, черт возьми, за нее!

Адиф Адае, самый сильный некромаг Пропасти, с усмешкой сказал:

– Разве я могу устоять перед столь пламенной речью? Хорошо. Я воскрешу тех,