Они стали свидетелем момента, когда полуночная магия ворвалась в их мир. Однако не все дожили до того дня, когда эта сила, в противовес когда-то единственной существующей магии рассветной, получила свое название.

Бадо́ ожидаемо выпала честь стать первой, кто вдохнет полуночную энергию полной грудью. Так Бадо́ Катха стала первой в мире полуночной ведьмой.

Она отреклась от части старого имени, но, что куда важней, она отреклась от силы Дану.

Многие и по сей день считали, что первыми богиню-мать предали друиды. Что именно они, в отличие от Карман, в которой никогда и не было рассветной силы, первыми отказались от главного дара Дану.

Что ж… это не так.

Впрочем, жадной Бадо́ никогда не была. Голодной до силы – да, но не жадной. Она охотно делилась секретами мастерства с Клио и Морриган. Пусть и по личным причинам. Желая взрастить в них сосуды полуночной силы, чтобы как ее вместилище они стали сильней и сумели впитать как можно больше.

К тому же, она о многом поведала Доминику, став для него не только любовницей, но и музой.

Однако задолго до появления на свет и дочерей, и Доминика тонкостям полуночной магии, которые за годы погони за темной силой узнала она и ее круг, Бадо́ обучала других. И все же даже самым одаренным из новоявленных полуночных колдунов – или же в первую очередь самым одаренным – главные секреты, добытые напрямую от Балора, Бадо́ не рассказывала. Она должна была оставаться лидером и самой сильной ведьмой.

Идеалом, до которого другим не дотянуться никогда.

Тогда и началась история Бадо́ Блэр, Леди Ворон, легендарной полуночной ведьмы. Смешно вспоминать, что когда-то вершиной ее стремлений являлось место советницы при королевском дворе. Были в ее жизни и короли, и войны, и множество кровавых и доблестных побед.

На протяжении почти трех веков львиную долю сил Бадо́ тратила на то, чтобы жить, обманывая смерть. Жить дольше, чем могли себе позволить даже Туата Де Даннан. Все потому, что сила в их крови имела разные полюса. Можно было решить, что, перетянув Балора на свою сторону, Бадо́ подписала договор с самой смертью. Сделала последнюю своей союзницей.

К сожалению, реальность оказалась сложней.

Но Бадо́ во все времена, какое бы имя она ни носила, отличало одно: она никогда не останавливалась на достигнутом. Словно самый странный из исследователей, она изучила все, что люди выяснили о колдовской науке. Так она узнала о триединстве, триумвирате.

Прежде сакральная цифра приносила Бадо́ лишь беду. Она положилась сразу на трех самых близких людей, и все трое ее подвели. Клио – тем, что оказалась бесталанна в полуночной магии, Морриган – что при всех задатках и целеустремленности от нее отказалась. Их отец, верный спутник Бадо́ на протяжении долгих лет, – тем, что, испугавшись того, на что она способна, ее убил.

Киан… Мысль о нем отравляла разум, обжигала, словно раскаленная сталь.

Он был одним из тех немногих, в кого она влюбилась без оглядки. Умелый друид, сдержанный и спокойный, с улыбкой, от которой ее тогда еще живое сердце сбивалось с ритма, как будто ей – шестнадцать, а он – ее первая любовь. Они воевали вместе на землях фэйри, и расстаться не сумели даже после войны. На долгие годы он стал ее верным спутником, союзником, ее щитом.

Киан никогда не полюбил бы ее, если бы знал, что она была первой, кто предал Дану и открыл людям путь к полуночной силе. Для него, друида, и Дану, и ее дар людям – рассветная магия – были священны. Но бесконечно прятать от него свои силы Бадо́ не могла. Да и он не мог не слышать истории о ней.

К тому времени она, Леди Ворон, прославилась благодаря тому, что участвовала в величайших битвах и знала сложнейшие заклинания, неподвластные никому, кроме нее. И все же ей приходилось скрывать часть своих достижений… Немалую, на самом деле, часть.

Тогда Бадо́ надела одну из лучших своих масок, которая нередко ее выручала. Маску невинной овечки, жертвы коварной судьбы. Она сообщила Киану что родилась от полуночной ведьмы каких-то пару-тройку дюжин лет назад. А какая девушка не желает чуть приуменьшить свой возраст? Рассказала, что судьба ее была горькой и незавидной, а жизнь – полной лишений, но на мягкие, осторожные попытки расспросить лишь отводила наполнившиеся слезами глаза. Она выглядела так, будто готова навеки замкнуться в себе.

А потом, словно не сдержавшись, сказала срывающимся голосом, что была вынуждена выживать. И что сила в ней, которой она не желала, однажды вырвалась на свободу.

Киан не спрашивал, отчего Бадо́ не отказалась от нежеланной и столь разрушительной силы. А она из оброненных, будто невзначай, фраз, пылких эмоций, языка тела и чувственных слов сложила образ той, в ком велико чувство справедливости. Слетевшая маска невинности сменилось другой – маской защитницы невинных.

У Киана не было шанса не проникнуться ее историей. И в конце концов не влюбиться.

Но чем ближе они становились друг к другу, чем дольше путешествовали, тем яснее становилось, что скрывать свои мотивы вечно Бадо́ не сможет. Не от человека, с которым ложилась в постель каждую ночь. Киан не раз и не два становился свидетелем ее ритуалов. На его глазах оживала магия хаоса, и мертвые, пусть и скрытые – для него – за завесой, оживали тоже. Бадо́ видела, что это его пугает. Помнила его взгляд, когда впервые заговорила на чистейшем демоническом языке.

И все же, даже узнав, что она – полуночная ведьма, Киан до последнего видел в ней лишь лучшее. Вероятно, эту черту Клио унаследовала от отца. Бадо́ надеялась, что так будет продолжаться и дальше, что любовь к ней преодолеет все, заставив Киана раз за разом закрывать глаза на ее маленькие причуды.

Первое время так и было, но и плата оказалась велика. Киана мучила бессонница, тревожные мысли преследовали его и днем, и ночью. Бадо́ ластилась к нему, как кошка, призывая на помощь красоту и обаяние. Но с каждым новым ритуалом, с каждым новым сорвавшимся с губ заклинанием Киан отдалялся от нее.

А Бадо́ не могла позволить себе его потерять.

И в момент отчаяния судьба в очередной раз ей улыбнулась. Во всяком случае, тогда казалось именно так. Долгие поиски пути к вечной жизни наконец принесли свои плоды.

Бадо́