Рис. 34. Бордель в средневековых Нидерландах зачастую находился при кабаке или бане.

Мораль сего сложного образа аналогична закрытым створкам «Воза»: путник – символ человека, который на своём жизненном пути должен постоянно принимать решения: следует ли уступать плотской похоти, соблазнам, которые встречаются на этом пути, или нести свой крест достойно и в воздержании, подражая Христу.

Как и в «Возе сена», иконографический источник композиции не совсем очевиден. И если в «Возе» можно обнаружить отсылки к библиизмам на тему «суеты сует», то эта картина в большей степени отсылает к притче о блудном сыне, оставившем отца, кутившем, блудившем, промотавшем своё состояние. Сын опускается на самые глубины греха, становится свинопасом (поэтому органично выглядят свиньи на заднем плане) перед тем, как раскаяться и вернуться к своему отцу. Босым и ободранным он возвращается в отчий дом – эти детали стали устойчивой частью иконографии (например, у Рембрандта в «Возвращении блудного сына» левая нога раскаявшегося – боса, а правая чуть прикрыта подошвой). Блудный сын – многогранный символ прихода грешника к покаянию (вере), возвращения души в лоно Бога своего, воссоединения Сына и Отца[69]. Образ коробейника включается также в этот знаковый код, протоформула которого представлена в евангельской притче. Аллюзия, отсылающая к Священному писанию и тем самым добавляющая глубины, могла быть весьма осознанной целью художника.

Рис. 35. В кроне дерева над коробейником изображена излюбленная Босхом сова. Чёртова птица своими трюками так же, как и в «Возе сена», соблазняет несведущих птиц – метафора дьявола, охотящегося на души. Босх не единственный, кто использовал сову в контексте греха. У Яна Госсарта можно увидеть маленькую сову, сидящую в окружении других птиц на дереве рядом с Адамом и Евой. Множество средневековых миниатюр показывают птицу в отрицательном свете, но речь об этом ещё пойдёт далее.

Рис. 36 а. Левая нога – боса, правая – в продранной сандалии, – маркировка глупости дурака. Шут, снявший ботинок (или надевший его на голову), – частый герой миниатюр и фольклора. Das Narrenschiff, fol. 42r. Bayerische Staatsbibliothek, München.

Рис. 36 б. На многих картинах Босха видим сцены, в которых у героев или различных существ проблемы с обувью. «Одна нога обута, другая босая», – устойчивая поговорка (у Брейгеля также есть её визуализация во «Фламандских пословицах), у Босха разная обувь связана с образом глупости и безумия; обувь, являясь атрибутом социального статуса, также маркирует проблемы, связанные с ним.

Корабль дураков

До того, как триптих был расчленён, «Корабль дураков» и «Аллегория обжорства» представляли собой единое целое, а небольшой фрагмент композиции, соединяющий эти сцены, вырезан и утрачен.

Корабль – концентрированный средневековый символ, в первую очередь с ним ассоциировали Церковь. Центральная часть собора называется неф, в переводе – палуба. Римский крест, на котором был распят Христос имел Т-образную форму, напоминавшую якорь (поэтому в раннехристианском искусстве можно увидеть так много граффити с изображением якорей), апостолы братья Пётр и Андрей были рыболовами: «Я сделаю вас ловцами человеков», – слова Христа, адресованные им (Мф. 4:18–19). Христианский храм – это корабль, способный пронести по волнам мирских треволнений человека от его рождения до самой смерти. Корабль, – чрезвычайно положительный знак, – в сцене с дураками профанируется и теряет свою сакральность, профанируется. Рыбаки, как известно, не последнюю роль сыграли в Евангелии и в распространении благой вести. Но здесь гаденькие персонажи выпивают и закусывают, а монах и монахиня, которые должны нести слово Божие, горланят, распевая песню. Лютня, ягодки, вино, прелюбодеяние… У куста, как у руля, сидит переодетый в костюм чёрта актёр. Лицедеи в Средневековье ассоциировались с чем-то травестийным, негативным, их даже запрещали хоронить на кладбище – ваганты, подобно сатане, меняют личины, нарушая замысле божий. Кстати, современные помпоны на головных уборах являются рудиментом рожек, которые украшали шапочки переодетых чертиками и бесами актёров (рис. 37).

Рис. 37. Корабль дураков.

Мачта судна – вовсе не крест, а дерево, по которому ползёт упитанный мужчина, дабы ножом срезать привязанную к стволу курицу. В этой сцене Босх запечатлел популярный языческий ритуал, во время празднования Масленицы разыгрывавшийся в Нидерландах, северной Европе и на Руси – обряд майского дерева, когда взбираются по намазанному жиром стволу весеннего древа, славя плодородие, – очень популярная ежегодная забава. На вероотступничество намекает и мусульманский (еретический, по Босху) флаг, развевающийся над пассажирами дурного судна. А в кроне лукавого дерева сидит сам дьявол в образе глазастой совы. Корабль без штурвала и рулил, он ведом не словом божиим и заповедями, а дураками, сгорбленным шутом. Его характерная шапочка с рожками демонстрирует его бесовскую природу – так же, как и посох с антропоморфным лицом-навершием. Подобную шутовскую трость обнаруживаем и у дураков Себастьяна Бранта (рис 39 а, б, в).

Рис. 38. В центре судна сидят монах и монахиня, распевающие песни, женщина с лютней, стол украшен ягодами и вином – прелюбодеяние, разврат в лоне церковного сообщества, крах послушания, извращение догм. Гребут черпаком, спину монаха подпирает бочка с вином, на верёвочке висит пышный каравай.

По верхней части «Аллегории обжорства» заметно, что целый фрагмент картины был вырезан. Сама же сцена продолжает логику человеческого распада, представленную в «Корабле». Толстый дородный мужчина продолжает водное путешествие, восседая на плавучей бочке, из которой течёт желанный участниками пира алкоголь. Бочку толкают его напарники, на голове одного из них своеобразная шляпа – тарелка с мясным пирогом, украшенным птичьей головой, а на самом «бобовом короле» – воронка (такая же, как и в «Извлечении камня глупости» у «врача»), которая символизирует глупость, а разврат обозначен разбросанными на берегу одеждами и обувью.

В шатре, излюбленном Босхом мес-те любовных услад, уединилась придворная или благородная пара (судя по геральдическому щиту на палатке). Примечательно копыто свиньи, торчащее