Дариус попытался использовать свои силы на Икере, это бы явно не сработало, возможно, это было его ослабление от долгого наложения гламура, но в любом случае я бы об этом узнала: "Просто… просто спрячь его подальше от всех и отнеси Иваррону, как только вернешься". Я поворачиваюсь в другую сторону, когда он молча кивает. Моя рука все еще блестит от золотой пыли, пока я ищу всех остальных.

" Траппер?" нерешительный голос Икера отвлекает меня, и я поворачиваюсь, наблюдая, как он чешет затылок: "Кто такой Золотой Вор?"

На моих губах пляшет лукавая улыбка. Я выжидаю несколько секунд, а затем говорю: "Драконья свинья".

Икер нахмуривает брови, не понимая моего ответа, и я почти слышу, что ответит мне Дарий… поганый смертный.

Солнце заливает весь зал, нанося мягкие желтые мазки на трон. Я завороженно смотрю на него, пока большая рука не проводит по моей спине, а затем скользит по шее.

Я глубоко выдыхаю через нос, прикусываю нижнюю губу и опускаю голову на чью-то грудь. Моя рука тянется вверх, чтобы погладить его волосы, желая, чтобы его рот встретился с моим. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, это оказывается Дариус.

Его взгляд из-под капюшона падает на мои губы, и уголок его губ приподнимается: "Ты когда-нибудь трахалась в тронном зале?"

Я никогда ничего не делала.

Несмотря на это, я качаю головой, не в силах вымолвить ни слова.

Он отпускает меня, и я поворачиваюсь к нему лицом.

Я хочу сказать ему, что мне не хватает прикосновения его рук ко мне, но не могу говорить.

Он дотрагивается до моего лица, и я вздрагиваю, прижимаясь к его руке. Закрыв глаза, я жду, когда он снова почувствует меня, когда его пальцы пробегут по моим изгибам и унесут меня на этот трон.

Я чувствую, как его губы касаются моих, словно перышко, когда он шепчет: "Снимай платье".

Моя улыбка сама по себе становится шепотом: "Заставь меня…"

Ветка, стучащая по окну за окном моей комнаты, заставляет меня проснуться и принять сидячее положение. Волосы прилипли к шее, и я задыхаюсь, прижимая к груди ночную рубашку. Это был сон…

Сон, в котором я была в тронном зале, как он и говорил ранее: "Урод", — бормочу я, и Фрея, похоже, слышит это: она просыпается и садится, зевая.

"Все в порядке?" спрашивает она, полусонная, ее кудри разметались.

Я киваю: "Просто сон приснился".

Который испортил Дариус.

Я буду винить в этом его дурацкие способности Мерати. То, что он сказал в замке, явно было способом запудрить мне мозги.

Фрея, находясь в полудреме, улыбается, закрыв глаза, и ложится обратно. Я качаю головой и усмехаюсь, откидывая голову на подушку, глядя в потолок и надеясь, что на этот раз Дариус мне не приснится.

Дарий мне больше не снился — к счастью, но удовлетворение, которое я испытывал, находясь сегодня утром с братьями, улетучилось, как только они помахали мне на прощание из кареты, а генерал вальсирующим шагом подошел ко мне и сообщил, что королева желает меня видеть.

Неприятная тошнота подкатила к горлу в ту же секунду, как он это сказал, и теперь, когда ладони вспотели, а ноги широко расставлены, я чувствую себя меньше, чем когда-либо, стоя в тронном зале.

Это совсем не похоже на вчерашний вечер, когда сотни людей заполонили парадный зал, вместо этого мы с королевой… одни.

Она постукивает пальцами по подлокотникам трона, и эхо ее ногтей отдается в моих ушах, как барабаны. Она больше не в красном, золотой самит прилип к ее эбеновой коже так великолепно, что я понимаю, почему она не надела его вчера вечером, я никогда не смогу превзойти ее в этом отношении, она изящна и красива, движимая силой, даже если она не может физически ее проецировать.

"Знаешь ли ты, Наралия, зачем ты здесь?" говорит она после, как мне кажется, столетнего тягостного молчания.

Я глотаю только сухую жидкость: "Я надеялась, что вы сообщите мне об этом, ваше величество".

Она усмехается, поднимается с трона и идет по помосту, пока не оказывается в футах от меня: "Что-то украли".

У меня заколотилось сердце.

"Кулон, — добавляет она, — и поскольку ты была последней, кто видел, как я его ношу, я хотела бы знать, может быть, ты догадываешься, где он". Она наклоняет голову, обсидиановые глаза проникают в каждую частичку меня, ожидая, признаюсь ли я, ведь именно этого она и добивается. Она, конечно, знала все это время, дверь не была заперта, она специально не открывала ее и наблюдала за мной всю ночь, заставила меня одеться…

Она одела меня в золото… зная, что его предпочитает Золотой Вор. Но она же видела, с кем я танцевала, гламур или нет, мы не были незаметны, почему же она тогда не предприняла никаких действий?

Медленно выдыхая, я смотрю на нее, не отступая, и это застает ее врасплох: она выпрямляется и хмурится. Она начинает возиться с драгоценными камнями своего лифа, изучая меня, прежде чем раздается скрип открываемых дверей и доносится тоненький голосок: "Ваше величество Магда здесь…"

"Скажи ей, чтобы подождала", — говорит королева, ее глаза приковывают меня к месту: "Нам с Наралией нужно кое-куда зайти".

Глава 30

Я сглатываю настойчивые позывы к рвоте, и с каждым шагом меня охватывает омерзительная вонь смерти и плесени из похожих на подвалы темниц. Я каким-то образом знала, что королева приведет меня сюда, я догадывалась, ведь она не произнесла ни слова, и я следовала за ней, чем глубже мы спускались под землю.

Прикрепленные к стенам факелы освещали узкие тропинки, заключенные выкрикивали в наш адрес оскорбления, но королева не обращала на это внимания, а я изо всех сил старалась не выплеснуть весь завтрак, который съела на рассвете.

"Почему мы здесь?" спрашиваю я. Я думаю о том, что если она ведет меня сюда, то я, возможно, никогда больше не выйду. Это может стать моим следующим домом, причем заслуженным.

Королева не отвечает мне, ее шаги не замедляются, и вместо этого она говорит: "Наралия, знаешь ли ты, почему мы проводим испытания для стажеров?"

"Я всегда полагала, что это делается для того, чтобы определить, кто способен стать воином Венатора".

Ее удивительно мягкий смех отражается от кирпичных стен: "И чтобы проверить преданность".

Я медленно киваю, несмотря на то, что она