Мой взгляд останавливается на венаторе, охраняющем коридоры, когда он идет по нашей дорожке. Луна пробивается сквозь двойные окна, отбрасывая радужный свет на Дария, который посылает венатору кивок: "Добрый вечер".

Сдерживая желание не ударить Дария, я смотрю, как венатор слегка посмеивается над нашим положением, не видя в нас никакой угрозы, кроме как двух… влюбленных.

"Тебе стоит отдать мне должное за то, что я всегда спасаю тебя", — Дариус опускает голову к моей голове, едва слышно шепча, когда венатор отправляется в другой сектор дворца.

"Я бы предпочла отдать должное румену", — резко отвечаю я, скольжу руками по его груди и отталкиваю его, отходя вальсирующей походкой как можно дальше от него.

"Или, может быть, тому парню", — говорит он, снова следуя за мной: "Лоркан."

Я останавливаюсь, осторожно поворачиваюсь на пятках, но не произношу ни слова, отчего его ухмылка становится еще шире — именно ухмылка.

"Да ладно, Голди, я видел, как ты на него смотрела". Он горько усмехается: "Ты практически раздевала его своим взглядом".

И этого достаточно.

Повернувшись назад, я окидываю взглядом каждую дверь — те, в которые я заглядывала, когда была здесь в последний раз, и те, которые я пыталась запомнить наизусть.

"Я понял", — говорит Дариус мне на ухо: "Мужчина может быть таким же желанным, как и женщина. На самом деле, мой первый сексуальный контакт с мужчиной произошел, когда мне было…"

Я резко выдыхаю и поворачиваюсь к нему, указывая пальцем на его грудь: "Хочешь знать, кто не желанен? Ты".

Его взгляд бросает вызов: "Вот это ложь". Губы разошлись, и он рассмеялся, наклонив голову так, что она оказалась в нескольких дюймах от моей: "На самом деле, я могу гарантировать, что ты будешь думать обо мне, даже мечтать обо мне сегодня ночью, когда будешь лежать в постели".

Он улыбается, как будто чувствует, что от его слов у меня сжимается живот, потеют ладони и сбивается дыхание.

"Я думаю о тебе только тогда, когда хочу ударить тебя", — говорю я, и его улыбка становится опасной и соблазнительной.

"Значит, ты думаешь обо мне?"

Мое лицо покраснело. Я не это имела в виду.

Кончики его пальцев касаются локонов моих волос возле уха, заправляя их назад, когда он наклоняется, чтобы прошептать: "Как насчет того, чтобы изменить твои вульгарные образы?"

Я смотрю на него, повернувшись лицом вперед, и когда я пытаюсь ответить, он уже снова говорит мне на ухо.

"Представь, что ты в этом тронном зале, вокруг никого нет, никто не сможет услышать на многие километры, особенно звуки, которые ты будешь издавать, когда я зароюсь лицом между твоих плотных бедер".

Я вдыхаю, и незнакомое мне давление возникает прямо между его словами.

Он откидывается назад, чтобы посмотреть мне в лицо. В его золотистых глазах вспыхивает вожделение, и он пытается скрыть его, смеясь: "Видишь? Даже такой человек, как ты, находит меня привлекательным".

Это прекращает мой транс, и я злобно оскаливаюсь: "Ты отвратителен", — вру я, крутясь, но не прежде чем высунуть язык, словно ребенок. Я похлопываю себя по груди, вытирая выступивший пот, и отчаянно пытаюсь забыть то, что он только что сказал. И пока мы штурмуем некоторые помещения дворца, я думаю о том, понял ли кто-нибудь, что меня там нет.

"Здесь", — отвечаю я тупым тоном, останавливаясь у двери, той самой, в которую меня недавно ввела королева.

Дарий настороженно осматривает ее, словно не зная, верить мне или нет. Я снова дергаю головой, с каждой минутой желая выбраться отсюда, увидеть своих братьев, хоть на секунду вздохнуть.

Он проводит рукой по латунной ручке. В лунном свете на дверном проеме ярко вспыхивают огненные узоры, и Дарий открывает дверь.

Со скрипом я поворачиваю голову в его сторону, недоумевая, что дверь не заперта. Мое нутро скручивается от мысли, что это уловка, что королева знает и подозревает, что именно это и произойдет.

Чтобы мы попытались украсть у нее кулон.

"Подожди." Я хватаю его за руку, притягивая к себе. Необходимость увести нас отсюда умоляет меня сказать это, но когда он оглядывается через плечо, единственное, что вырывается у меня, это — "Что ты сделал с тем гоблином?".

Он вскидывает бровь, глядя на мою руку: "Для венатора…"

" Для стажера", — говорю я с нетерпением, не понимая, что впервые поправляю его в этом.

"Стажер", — поправляет он с неопределенным юмором: "Похоже, ты очень заботишься о благополучии существ".

Я отпустила его: "Нет."

Он откидывает голову назад, смеясь, и его горло смещается в такт вибрациям его голоса: "А еще ты ужасная лгунья".

"Ты теперь умеешь читать мысли или как?"

"Нет." Он смотрит на меня сверху вниз с потемневшим золотым блеском в глазах: "Но я слышу, как учащается сердцебиение, когда ты врешь".

Я вдыхаю, сжимая сердце, и чувствую, как оно быстро бьется под моей ладонью. Сколько раз он слушал мое сердце?

"И отвечая на твой первый вопрос, — промурлыкал он: "Он в безопасности".

На мгновение облегчение захлестывает меня до глубины души, а потом я вспоминаю, что раньше мне не было никакого дела до существ. Я презирала их, ловила и продавала Иваррону. Но после того дракона, которого они поймали в моей деревне, все изменилось.

Дарий игнорирует мое молчание, проходя внутрь, и я не останавливаю его. Вместо этого я проглатываю беспокойство и следую за ним. Сквозняк из окон раздувает занавески медового цвета, отражая их переливы на украшениях и диване, на котором при мне отдыхала королева.

Мой взгляд путешествует по комнате, тускло освещенной яркими цветами декора, и тут же упирается в кулон, мерцающий золотом на шее манекена.

Словно заметив его, Дарий медленно направляется к нему. Ловкие пальцы расстегивают кулон, поднимают его вверх, и он крутится и вертится во все стороны, как световой маяк… как река, текущая на север. Любуясь им на королеве, я могу сказать, что он меня заинтриговал, но в руках Дария очарование вспыхивает в моем голубом взгляде.

Но все же это слишком просто, и я вижу, что Дарий тоже это понимает, так как он хмурится, словно ожидая, что это будет нечто большее.

"Ты знаешь, что королева — колдунья?" спрашиваю я, и голос мой звучит мягче, чем я предполагала, словно он все еще в благоговении перед кулоном. Я не знаю, что заставило меня сказать это, но это вырвалось раньше, чем я