Я выпрямляюсь на стуле, когда мысль материализуется, и устремляю на Лейру пристальный взгляд: "Там, в подземельях, был перевертыш. Он смотрел на меня, и, возможно, он знает больше, чем кто-либо другой".

На брови Лейры появляется легкая складка, а губы морщатся: "Зачем ей держать его в подземельях? Какую цель преследует этот перевертыш?"

Это то, о чем я спрашивала, когда была там.

"Потому что она, скорее всего, использует его для одного из испытаний". Голос Фрейи пронесся по комнате, и мы с Лейрой повернули головы в ее сторону. Она впервые заговорила с тех пор, как мы покинули казармы. Она отводит взгляд, нервы скачут, она возится с крючком своего плаща: "Я слышала, как отец говорил с Сореном — еще одним венатором — о том, что на этот раз испытания будут более жесткими. У нас осталось меньше месяца, и я думаю, что именно поэтому он там. Когда бы они ни ловили перевертышей, их обычно всегда приговаривали к смерти. Думаю, так же будет, если они поймают Золотого Вора".

"Нет", — тут же отвечаю я. Я быстро вспоминаю, о чем говорила королева за обеденным столом: "Она думает, что он может привести ее туда, где обитает большинство, если не все, перевертыши". Когда я смотрю на Лейру, ее глаза устремлены на Фрею, анализируя ее так же, как я видела ранее. Это не осуждение, но все же трудно понять, о чем она думает.

"И я полагаю, ты хочешь поговорить с перевертышем там, внизу", — говорит она, отводя взгляд от Фреи.

"Это только начало". Не нужно многого, чтобы понять, что это мое намерение. Однако способность Лейры читать эмоции, вероятно, помогает понять, насколько сильно отчаяние накатывает на меня.

"Это также опасно".

"Все может быть опасно, Лейра".

Я уже многим рисковала. Если разговор с перевертышем даст мне доступ к любым тайнам, которые лежат за пределами Эмбервелла и королевы, то я готова это сделать".

Лейра тяжело вздыхает, и кресло скрипит, когда она опирается на него спиной. Она видит, что у нее нет никаких шансов убедить меня не ехать. Я представляю, что это заставляет ее думать о моем отце, когда она смотрит на стол с мягкой напоминающей улыбкой. Из всех моих братьев и меня, я больше всего похожа на своего отца. Дело не только в прическе или особенностях характера. Мы оба всегда следовали за своим любопытством, пока оно не приводило нас к неприятностям, и нам была присуща бесстрашная страсть, которая толкала нас к приключениям.

Я хочу еще раз упомянуть о нем, спросить о том, о чем он говорил перед смертью, но Лейра, не говоря ни слова, поднимается со стула и идет к полке сбоку, роясь в баночках со всякой всячиной.

Опираясь руками на стол, я приподнимаюсь, пытаясь понять, что она делает. Ее густые кудри подпрыгивают, когда она на цыпочках пытается до чего-то дотянуться, и с победным хмыканьем она поворачивается ко мне.

"Вот." Ее голос звучит с придыханием, когда она передает мне пузырек с черной пылью: "Это пепел из вулканов Хелланда, если перевертыш испытывает боль, это поможет, а взамен ты сможешь получить от него ответы".

Я улыбаюсь в знак признательности, но не могу вымолвить ни слова благодарности, глядя на пузырек. Когда-то я бежала отсюда, не доверяя тому, что сказала мне Лейра, но обстоятельства изменились. И вспоминая того перевертыша, глаза, близкие к цвету этого пепла, я представляю его татуировки — две спирали, означающие умбрати: "Лейра?" Я провожу большим пальцем по стеклу и поднимаю на нее взгляд, в котором звучит вопрос, который я давно хотел задать: "Что значит, если у перевертыша нет татуировок?"

Я не знаю, что наступит раньше: подергивание ее головы или быстрое моргание: "Это… это необычно".

"Почему?"

"Потому что это означает, что ведьмы-близнецы применили магию, чтобы удалить их".

"Ведьмы-близнецы?" вдруг восклицает Фрея, нахмурившись, но быстро отступает назад. Ее реакция в точности повторяет мою. Мои познания в области ведьм не столь обширны, но я не думала, что это может быть так.

"Мы давно не слышали ни о каких близнецах". Лейра прикусила нижнюю губу: "Это опасно и запрещено, поскольку они самые сильные среди нас, только они могут удалить татуировки перевертышей, но это больно. И если нет особой причины, ведьмы не станут удалять их добровольно".

Мои глаза сузились и нахмурились. Какие же причины были у Дариуса, чтобы удалить их? "Значит, это редкость?"

"Крайне", — говорит она: "Если ведьма даже родит сейчас близнецов, то одного, скорее всего, заберут".

Я вздрогнула от этой ужасной правды, когда к нам подошла Аэль и положила руку на спину Лейры. Ее русые локоны заплетены в косу, украшенную такими же кристаллами, как у Лейры, и перекинуты через плечо: "Нам пора возвращаться, пока не поздно", — говорит она Лейре и тепло улыбается мне.

Лейра кивает, на ее лице появляется приветливое выражение, и Аэль уходит, попрощавшись с нами. Я крепче сжимаю флакон и убираю его в ножны, когда Лейра смотрит на меня. Ее брови сошлись, и она как будто сомневается, говорить об этом или нет, но потом тихо говорит: "Нара… ты помнишь, когда ты была здесь в последний раз, что я сказала тебе перед тем, как ты ушла?"

Неведомая сила давит мне на грудь; я ощущаю ее с каждым тяжелым вздохом. Колыбельная, которую она пела мне. Я не забываю ее с того дня.

Солнце снова расцветает, ибо оно нашло свою луну,

Смерть царствует и воскресает,

Но тот, кто вынесет твой злой укус,

Не меньший зверь, но сердце золотое…

Я рассеянно киваю Лейре, все еще помня, как я отдернула руку, прежде чем она успела закончить.

"Ну, иногда", — говорит она негромко и робко, пробираясь вперед: "Не так уж часто у нас бывают видения, но, в отличие от провидицы, мы довольно быстро забываем о них". Вздохнув, она добавляет: "Я хочу сказать, что судьбу трудно изменить, и то, что я видела, может быть, давно забыто, но слова, которые остались, не перестают повторяться в моем сознании". Она поймала мой взгляд: "Тот, кто вынесет приливы и звезды, — это твой путь, Нара… твоя судьба без гибели". Она проводит пальцами по моему сердцу, и я понимаю, что мое дыхание остановилось: "Ключ к свободе".

Ошеломленная молчанием, я смотрю на нее, пока она убирает руку и желает