— Нам… работать нужно, — выдохнула она, выронив из ладони свитер и зарывшись пальцами в зализанные назад чёрные волосы мужчины. — Ждут ведь.

— Подождут ещё, — прошептал он, спускаясь губами к шее. — У нас есть дела поважнее.

Свои слова он подчеркнул, прикусив кожу девушки.

Когда они вернулись, измотанные и растрёпанные, репетиция продолжалась. Изабель в недоумении посмотрела на часы, удивляясь, почему в такой поздний час ни артисты, ни музыканты не разошлись по домам.

Их ждали. И, осознав это, Изабель вспыхнула от стыда, опустившись на одно из кресел в зрительном зале.

Все, кто работает в театре — жуткие сплетники.

Девушка надеялась, что они хотя бы не подслушивали, стоя у двери её кабинета.

Эрик вышел на сцену, и Изабель вспыхнула вновь, увидев у него на щеке незамеченный розоватый след своей помады.

Было ли дело в их примирении, в их страсти или чём-то ещё, но сейчас девушка не придиралась к исполнению Эрика. Да и пел он просто чудесно. Мягкий, добрый голос Джекила, казалось, возносил слушателя в небеса, а Хайд низвергал в глубины Ада. Он, как и задумывал Эрик, вышел трагичным героем, и обаял зрителя — как хотела того Изабель.

Когда последняя ария подошла к концу, Жиль, валяясь на полу сцены, присвистнул.

— Три часа без пауз? Из, ты там жива?

— Ой, иди к чёрту, — огрызнулась девушка. — Всё хорошо. И завтра мы со всем справимся.

Труппа с ехидством переглянулась, глядя то на девушку, то на Призрака Оперы.

— Все идите к чёрту, — процедила она, убрав сценарий в папку. — И увидимся завтра.

— Вас проводить, мадам?

Изабель застыла, сгорая от стыда. Артисты, казалось, едва сдерживались от смешков и ехидных замечаний. Эрику же было на них плевать: он никогда не скрывал своей увлечённости девушкой.

— Спасибо, мсье, но… потратьте это время, чтобы исправить ошибки.

— Мадам, — он улыбался так легко и расслабленно, что Изабель краснела всё сильнее. — Задавая вопрос, я ожидаю услышать только положительный ответ.

Изабель закусила губу, когда он спустился в зрительный зал, приблизился, поцеловал её руку и увлёк за собой из зала.

И как она могла забыть, что её возлюбленный не мирился с отказами?

Изабель предложила ему остаться в своей мансарде, и Эрик не отказался. Не смог отказаться, хотя и трижды проклял и строителей мансарды, и прежнего владельца, продавшего девушке квартиру, и низкие потолки, и лютый холод в помещении. Несмотря ни на что, Эрик не хотел уходить.

Во-первых, он слишком сильно соскучился по её нежному голосу, робким прикосновениям, сверкающему взгляду, ворчливости и способности погружаться с головой в творчество.

Во-вторых… он постоянно скользил взглядом по её плоскому, ещё не округлившемуся животу.

От этой новости Эрик растерялся.

С одной стороны, он был счастлив. Ребёнок стал бы спасением от одиночества, лучиком надежды в кромешной тьме его депрессии, страхов и отчаяния. И к его воспитанию Эрик мог бы приложить столько же усилий, сколько в него вкладывал Валуа-старший.

С другой, Призрак Оперы пришёл в ужас.

Его не пугала ответственность, он не страшился грядущих изменений в жизни. Пока никто не стремился сорвать маску с его лица, Эрик был абсолютно спокоен.

Он боялся смерти. Боялся вновь хоронить близких, терять любимых. Поэтому каждую ночь он прислушивался к тихому дыханию Изабель и волновался, что однажды оно без каких-либо причин прервётся, что её тёплые руки станут ледяными, а горло вместо чудесного вокала издаст предсмертный хрип.

Эрик знал, что подобные мысли не могли родиться в голове здорового человека. И поделиться ими с девушкой он не хотел и не мог.

Изабель и без того слишком много от него натерпелась. Не хватало, чтобы её душу терзали его бесконечные тревоги.

Должно быть, эти размышления отразились у него на лице. Девушка лукаво улыбнулась, всунув ему я руки чашку горячего чая.

— Эрик.

— Что?

— Ты ведь помнишь, что должен сделать, прежде чем мы официально поженимся?

— …конечно. Украсить подземелье декорациями, чтобы ты там не заскучала.

— Очень смешно, — проворчала она, садясь рядом и опустив голову ему на плечо. Мужчина прерывисто выдохнул. Как же ему не хватало всё это время её ласковых прикосновений. — Я хочу знать, что такое «Бал повешенных».

Эрик замер, приказывая ни одной мышце лица не дрогнуть.

— Разве название, — произнёс он, — тебе ни о чём не говорит?

— Говорит, — Изабель закрыла глаза, обнимая его плечо. — Что Бувье до такого названия не додумался бы. Да и Рембо, в отличие от тебя, он явно не читал.

— Мой маленький Шерлок, — хмыкнул Эрик. — Тебе снова захотелось просыпаться от ночных кошмаров?

Изабель встретилась с ним взглядом, и мужчина прерывисто выдохнул. В его глазах она была мучительно красива.

— Я не хочу, — сказав это, она погладила его по щеке, осторожно сняв с лица маску, — чтобы однажды от мук совести мой большой и злой муж вышел из дома и не вернулся.

Он нахмурился, вперив в неё взгляд.

— Ты всё время от меня сбегаешь, — ответила девушка. — И каждый раз я боюсь, что ты исчезнешь навсегда.

— Без меня ты будешь счастлива.

— Эрик, — процедила она. — Нет никаких ни тебя, ни меня. Больше нет. Есть только мы.

Мужчина глубоко вздохнул. Изабель перечила ему, спорила с ним, и ему в рамках образа следовало вспылить на неё, начать огрызаться, напугать и поставить на место.

Однако Призрака Оперы одолевала такая болезненная нежность, что он никак не мог совладать с собой и вернуться к роли.

Не слишком ли он стар для таких безумных чувств?

— Изабель…

— Обещаю, — выдохнула она. — Наш ребёнок никогда об этом не узнает. Я ни о чём ему не скажу, даже если буду зла на тебя. Никто не узнает, что Эрик де Валуа — Призрак Оперы.

Невольно мужчина улыбнулся, сжав её руки, целуя холодные пальцы.

— Клянусь Богом, жизнь моя, ты единственная в мире женщина, которая стыдится этого образа, а не обожает его.

— Реальная жизнь — не театр, — улыбнувшись, она провела костяшками пальцев по здоровой половине его лица. — Она скучна, нелепа, трагична и несправедлива. И всё же… даже погрузившись в образ, даже обменяв реальность на спектакль, ты несчастлив. Ты сам не знаешь, как сильно меняешься, когда становишься собой. Настоящим.

Эрик склонил голову набок, вглядываясь в её лицо.

— Нельзя сказать, — девушка лукаво улыбнулась, — что даже будучи настоящим ты меня не бесишь.

— Нельзя сказать, — Эрик подался вперёд, приблизившись, — что ты меня бесишь меньше.

Изабель сощурилась и несильно ущипнула его за щёку в знак мести. Эрик в