Это будет крайне сложная постановка.

И как она заставит Эрика правильно играть, когда он ведёт себя так, словно с цепи сорвался? Изабель закусила губу, глядя на труппу. Никак. Может, Призрак Оперы и решил взять главную роль, но перед премьерой он вознамерился уничтожить её нервы.

Нужно занять его работой. Пусть блистает своим гением, а на неё не обращает внимания.

— Мсье Призрак, — вздохнула девушка. — Акт первый, действие десять. Джекил и Хайд спорят…

— Я впервые появляюсь в третьем действии.

— Я знаю, где вы появляетесь! — вспылила она, стиснув кулаки. — Начните отсюда. Вы должны одинаково хорошо отыгрывать обоих персонажей. А потому Джекил должен быть святым, как апостол, а в Хайде я не хочу видеть никого, кроме Люцифера. Вам понятно?

Эрик выразительно приподнял бровь. Подчиняться Изабель он не собирался, однако брошенный вызов задевал его честь, как артиста.

К тому же, как-то раз он признался Изабель, что в молодости мечтал сыграть самого красивого, самого блистательного ангела, падшего из-за своей гордыни.

Люцифера.

Девушка вновь испытала мрачное торжество, когда лицо её возлюбленного застыло, когда он взял свой вариант сценария и подошёл к зеркалу.

Изабель выдохнула, утирая лицо ладонью.

— На чём мы остановились? Ах да… Жиль, твоя реакция должна быть ярче, чем у обычного человека, но без излишних кривляний. Мы показываем труп, но не должны напугать зрителя. Пугать его будет Хайд.

Сидя на стуле, парень делал пометки на полях, слушая указания Изабель. Осторожно бросив взгляд на Эрика, девушка продолжила разбирать сюжет.

И, вновь увлекшись работой, не заметила, как прошёл день.

Она не знала, в какой момент Эрик покинул класс, но сделал он это бесшумно и без лишних замечаний. А значит её задание он воспринял слишком серьёзно.

В кабинете Изабель не нашла дальнейших распоряжений, писем, записок — ничего. Но зато обнаружила упакованный обед. Эрик не готовил, не умел и не желал учиться, еду он заказывал в ресторанах, и она всегда была высшего качества.

Неважно, что он был зол на Изабель, заботиться о ней мужчина не переставал.

Закрыв глаза, она покачала головой. Эрик сегодня всё утро выводил её из себя, срывал репетицию едкими комментариями, вёл себя невыносимо. Пора и ей проявить характер и показать Призраку Оперы, что терпеть его выходки у неё не было никакого желания.

Пускай девушку и грызло чувство вины, пускай она и чувствовала себя последней эгоисткой.

Ничего. Эрику полезно злиться. В гневе он выходит из своего склепа.

В этот вечер пища отправилась в мусорное ведро. Как и на следующий день. И на следующий. И так всю неделю. На вторую подарки от Эрика стали роскошнее, а девушка избавлялась от них с куда большим остервенением. На третью неделю Изабель каждый вечер хотелось плакать от злости и бессилия, но она по-прежнему не позволяла Призраку Оперы насладиться своими эмоциями.

На четвёртую неделю она, оставаясь в своём кабинете, чувствовала только глухую боль и усталость. На репетициях Эрик выжимал из неё все соки, и каждое утро ей было всё сложнее заставить себя вернуться на работу.

Но, что хуже всего, она тосковала. По его поцелуям, объятиям, прикосновениям. Когда Эрик говорил, Изабель хотелось его убить, но стоило ему запеть, как она изнывала от желания.

Вот только сам Эрик оставался внешне спокоен, холоден, невозмутим. Изабель отвечала ему тем же. Ей казалось, что в противном случае он передумает играть главную роль.

Потом весь следующий месяц в знак мести Изабель как будто бы случайно каждый день пела что-нибудь. То помогая артистам настроиться, то указывая им, какой должна быть роль. Эрика тоже не избежала эта участь, ему приходилось слушать тот голос, над которым он сам долго и кропотливо работал.

И, должно быть, на генеральной репетиции Изабель переборщила. Это она поняла по той злости, той свирепости, с которыми Эрик прервал её исполнение, впившись поцелуем в губы.

Он грубо прижал девушку к стене, стиснул пальцами волосы, почти причиняя боль, вцепился в одежду. Изабель охнула, когда Эрик прикусил её губу, и это привело его в чувства.

Теперь она понимала, что имел в виду Гаскон, когда просил девушку перестать держать Призрака Оперы «на голодном пайке».

В его поцелуе был чистейший, свирепый, дикий голод.

Её дыхание сбилось. Эрик смотрел ей в глаза, тяжело дыша, и его тело, такое жаркое и знакомое, напряглось в её объятиях. Изабель сжала губы в линию, не сразу осознав, что на них таращились артисты. Если бы они были наедине, их ссоре пришёл бы конец.

Чёрт. Чёрт! Чёрт!!!

— Надеюсь, — выдохнул Эрик, отпрянув от неё. Изабель не сразу выпустила его из объятий, — это заставит вас заткнуться, мадам.

Артисты в недоумении переглядывались. Жиль же, у которого до сих пор никак не получалось подружиться с Эриком, самодовольно ухмылялся. Когда мужчина прошёл мимо, парень произнёс:

— Вы точно угрожали ей, а не провоцировали?

Изабель вспыхнула. Эрик с подчёркнутым презрением провёл пальцем по своей нижней губе, скосив взгляд на девушку.

— Мадам в курсе, что ничем хорошим это для неё не кончится.

Сгорая от стыда, Изабель подошла к мужчине и, наконец, сделала то, о чём мечтала два бесконечных месяца репетиций.

Дала ему пощёчину.

Вернее, замахнулась для этого, но не смогла коснуться лица мужчины. Его реакция была превосходной, он перехватил руку девушки и несильно, но твёрдо сжал.

Нахмурившись, Изабель попыталась вырваться из захвата. Эрик не отпустил.

— Мадам, — его губы изогнулись в нахальной, лукавой усмешке. — Опасно быть такой несдержанной. Пройдёмте со мной, я знаю хороший способ успокоить нервы.

Изабель ахнула, когда мужчина дёрнул её за руку, увлекая за собой. Он небрежно отсалютовал артистам:

— Продолжать без нас. Мы надолго.

Глава 28

Ни разу не обернувшись, Эрик привёл Изабель к кабинету, порой резко дёргая её за руку, стоило ей затормозить, остановиться или заговорить с ним. Он открыл дверь своим ключом и затолкал сопротивлявшуюся девушку внутрь.

Когда он запер кабинет изнутри, Изабель подошла к столу, шаря по нему взглядом в поисках чего-нибудь тяжелого, острого, опасного.

Бумаги, документы, письма, записки, черновики…

— Соскучилась?

Подойдя, Эрик опустил ладони ей на талию, зарывшись носом в крупные кудри. Изабель со стоном выдохнула. По коже пробежали мириады мурашек, а шею обожгло жарким дыханием мужчины.

— Не дождёшься, — прохрипела она, закусив нижнюю губу.

— Неужели? — он коснулся губами её кожи. Девушка изогнулась, стискивая кулаки. Она ощущала, что он улыбался. — Тогда объяснишь, почему ты всё время бесишься? Почему так сильно боишься на меня посмотреть?

— Я