Мужчина приспустил воротник её свитера, осыпая лёгкими, невесомыми поцелуями оголившееся плечо.

— Эрик…

— Давно я не слышал этого имени, — прошептал Призрак Оперы.

— Пожалуйста, — тонким голосом произнесла она. — Перестань…

— И почему я должен тебя слушаться?

— Потому что, — она со стоном вдохнула, лихорадочно соображая, — потому что… я всё ещё… в ужасе.

Эрик невесело хмыкнул, всего на секунду остановившись.

— Сейчас станет ещё страшнее.

С этими словами он опустил на стол свою белоснежную маску, сжал плечи девушки, развернул лицом к себе и вновь поцеловал. Не так сердито, как в первый раз, но требовательнее, настойчивее. Изабель со стоном выдохнула, ответив на ласку, сжав мягкую рубашку у него на груди. Это заставило девушку вздрогнуть, опомниться. Эрик был в дорогостоящем сценическом костюме — одежде, не предназначенной для интимной близости.

Эрик скользнул губами к её шее, прикусил нежную кожу. Изабель прерывисто выдохнула. Всякий раз, когда мужчина целовал её с таким пылом, на её теле оставались красновато-бордовые следы.

— Погоди, — прошептала она, изгибаясь, дрожа от его жарких прикосновений. — Эрик… одежда…

— Ты права. Она мешает.

Девушка не это имела в виду, но смогла лишь охнуть, когда Эрик стянул с неё свитер. Она попыталась прикрыться, но мужчина не позволил ей этого сделать, поцелуями спускаясь к груди.

— Ну и кто из нас, — прохрипела она, — соскучился?

В ответ Эрик прикусил чувствительное место. Изабель сжала зубами костяшку пальца, чтобы не вскрикнуть.

— По крайней мере, — прошептал он, вновь прильнув к губам девушки, — я этого не скрываю.

Изабель хотела поспорить, возразить, но стоило остаткам одежды упасть на пол, как все её аргументы улетучились. Каждый раз оставляя её обнажённой, мужчина не спешил раздеваться сам. Каждый раз Эрик наслаждался её беспомощностью, видом её тела, его жаром и мягкостью. И каждый раз Изабель теряла голову, когда его губы и руки касались тех мест, что обычно были прикрыты одеждой.

Она так и не смогла привыкнуть к его пылкой страсти.

Эрик теснее прижимал её к столу, покрывая долгими поцелуями вздымавшуюся грудь. Изабель вздрогнула, когда с рабочего места с грохотом свалились её тяжёлые книги.

Мужчина оборвал ласку, обжигая дыханием чувствительную кожу девушки. Она взвилась в его объятиях, крепко стискивая сильные плечи. Изабель всякий раз сгорала от стыда из-за того, каким красноречивым становилось её тело в руках Эрика. Однако упрёков от мужчины она ещё не слышала. Ему как будто бы нравилась такая низменная, плотская страсть.

Он поднялся поцелуями выше и прикусил мочку уха девушки. Его руки задержались на её талии, замерли. Жмурясь, Изабель была готова убить Эрика за медлительность.

— Иди на диван, — прошептал он.

— М-м…

— Если мы испортим твои чернови…

Он не договорил. Изабель поцеловала его, оборвав на полуслове, стиснув пальцами мягкий воротник рубашки. Распаляясь, девушка забывала обо всём вокруг, и существовали в целом мире для неё только она сама и Эрик.

Стиснув её в объятиях, мужчина неловко шагнул назад, едва не падая вместе с девушкой, тянувшей его вниз. С трудом он добрался до дивана, толкнул Изабель на мягкую поверхность. Она тяжело дышала, её пышные кудри разметались по подушке, она забыла о стыдливости и о том, что ей следовало бы прикрыться.

Эрик окинул её с головы до ног долгим пылающим взглядом.

— Как же ты прекрасна, — произнёс мужчина, большим пальцем надавив на её нижнюю губу.

Она только прерывисто выдохнула, когда Эрик, склонившись, поцеловал её, сжав её руки, сплетя пальцы. После ссоры Изабель было страшно вообразить их воссоединение, она не представляла, каким образом хоть один из них решится переступить через собственную гордость. Ей казалось, что оставшись с ним наедине, она не испытает ничего, кроме страха и злобы.

Но Изабель была счастлива.

Его прикосновения опаляли жаром кожу, его поцелуи возвращали затосковавшему сердцу пульс. Забывшись, Изабель вскрикнула, взвилась, когда их тела слились в порыве страсти. И крик этот был вызван вовсе не болью и не страхом.

Обычно Эрику нравилась её эмоциональная реакция, как и Изабель нравилось, когда этот вечно сдержанный, собранный мужчина срывался на стоны и рык. Но в этот раз он накрыл поцелуем её губы, глуша так распалявший его голос.

Изабель вцепилась руками в его плечи. В этот раз в их близости не было ни намёка на прежнюю романтическую нежность. В этот раз были грубость, злость, отчаяние, ярость. Как с его стороны, так и с её. Изабель была зла на Эрика, потому что он слишком долго сдерживался, а Эрик зол на неё — потому что она слишком правдоподобно изображала недотрогу.

И в этот раз экстаз был до того красочным, что Изабель, содрогаясь в объятиях мужчины, с трудом вспомнила, как дышать. Она ни разу не теряла сознание в постели с ним, но сейчас была близка к этому.

Впрочем, когда Эрик без сил рухнул рядом, когда, тяжело дыша, крепко поцеловал её, девушка поняла, что и для него эта вспышка удовольствия оказалась непривычно сильной.

Прильнув к мужчине, Изабель вглядывалась в его глаза, пальцами осторожно скользя по линии ожогов на груди. Эрик перебирал пальцами её мягкие кудри и впервые за два месяца его губы тронула мягкая улыбка.

— Эрик, — прошептала она, — нам же… работать надо.

— Да.

— Премьера завтра.

— Вот именно.

— А мы…

Он улыбнулся шире, запечатлев поцелуй на её губах.

Они надолго умолкли, подолгу глядя друг другу в глаза. В такие моменты мужчина казался прекраснее кого-либо из живущих на Земле.

— Ты превзошла себя, — наконец, выдохнул Эрик. — Выбила меня из образа. Теперь эти блеющие овцы из труппы будут надоедать тебе, начнут умолять, чтобы ты заставила меня смягчиться.

— А ты смягчишься?

Он ответил после недолгой паузы.

— Ради тебя, — с этими словами он поцеловал её ладонь, — я пойду на всё.

Изабель закусила губу. Встретившись с ней взглядом, Эрик тут же пожалел о своих словах.

— Не взду…

— Уходи из театра и живи со мной!

Мужчина закрыл глаза и тяжело вздохнул, приподнявшись на диване.

— Не начинай.

— Эрик, — нахмурившись, она тоже приподнялась, не позволяя ему сбежать. — Нам НУЖНО об этом поговорить. Сколько ни уходи от этого разговора, но так больше продолжаться не может.

— Ты хоть представляешь, как мне даётся это возвращение в нормальную жизнь? Чего мне стоило снова взяться за главную роль? — огрызнулся он. — Ты помнишь, к ЧЕМУ привёл мой успех в последний раз?

Изабель умолкла.

— Я лишился всего. И взялся я за главную роль, чтобы ты, неблагодарная дрянь, не поддалась импульсу и не сбежала. Глупо было оставлять тебя на свободе. Нужно было запереть в театре и не