День прекрасный. Вчера мы приехали на станцию Мэтлок достаточно поздно, дорога из Лондона была тяжелой, так как поезд отправлялся из Ватерлоо и был переполнен. Двадцать минут езды на автобусе со всем багажом и зловещими взглядами фермеров тоже были тем еще испытанием на прочность. Но коттедж в поместье Чатсуорт того стоил. Кто-то заботливый оставил на столе приветственный набор – пирог «Бейквелл» и горячий шоколад – и бутылку отличного белого вина в холодильнике. Как по мне, идеальное сочетание. В камине даже горел огонь, так что нам оставалось только разобрать вещи, поесть и болтать или валяться с книжкой.

Утро началось неспешно, Эмма встретила нас за завтраком, как старых друзей. Затем нас проводили через красную гостиную на семинар профессора Стэффорда об Остин и жизни в большом доме. Он длился час или около того, было очень интересно. Все кажется таким настоящим, когда ты сам находишься в настоящем роскошном доме, где если не Джейн Остин, то другие женщины эпохи Регентства вели подобный образ жизни. Вообще, меня будоражит мысль о том, что Джейн Остин, как и я, могла бывать здесь как посторонний человек или даже как незваный гость. Но она хотя бы могла окунуться в этот мир и попробовать его прелести, даже если после этого ей, как и мне, нужно было возвращаться в реальный мир, в ее случае – мир благородной бедности, мир старой девы, зависящей от родственников мужского пола. В моем же случае – это идиотская работа по продаже рекламы, гиперопекающая мать и вереница неудачных романов, если их вообще можно назвать романами.

Мы обедаем в огромном обеденном зале. Подают фасоль с бараниной, по всей видимости, это одно из блюд, которые подавали на обед в дни Регентства. Вообще-то вкусно. Эмма ест с нами, и мы делимся последними новостями.

– Кажется, Брачное агентство Джейн Остин дает неоднозначные результаты, – задумчиво произносит она.

– А я довольна, – робко улыбается Иззи. – Я бы не встретила Мэттью, если бы не пришла в агентство, он так добр ко мне. Не могу представить свою жизнь без него.

– Это правда, – говорит Эмма, улыбаясь наивному счастью Иззи. – И Мел с Робом…

Эти слова повисли в тишине.

– Семинар был чудесный, нам всем очень понравилось, – ободряюще говорит Мария.

– Определенно, – добавляю я. – Жду не дождусь, когда удастся побродить здесь.

Открывается дверь обеденного зала и врывается Чарльз.

– Извините, опоздал, – говорит он, затаив дыхание.

Мария смотрит на него и тут же опускает глаза, краснея.

Эмма, заметив ее смущение, вскакивает и ставит для Чарльза стул напротив Марии.

– Все в порядке, Чарльз. Рады видеть тебя, ты предупреждал, что можешь опоздать, – Эмма передает ему тарелку.

– Дорога была ужасная, – ворчит он, накладывая себе картошку, баранину и фасоль.

– О, так ты за рулем? – спрашиваю я, чтобы прервать неловкую тишину.

Мария увлечена своим обедом и не поднимает глаз.

– Да, – он смотрит на Марию. – Решил в последний момент. Со мной Мэттью, он в нашем отеле, утрясает детали.

Иззи с восхищением поднимает глаза.

– Он уже здесь? – пищит она. – А говорил, что будет только к ужину.

– Полагаю, он хотел сделать тебе сюрприз, – говорю я с улыбкой.

После обеда мы все решили прогуляться по дому, Иззи и Мэттью шли впереди рука об руку, сами по себе. Мы с Марией шли чуть поодаль, и я все время вспоминаю вечер бала. Хотя за обедом было около тридцати человек, они все разошлись, а Чатсуорт такой огромный, что кажется, будто мы тут одни. Этот огромный молчаливый дом совершенно не напоминает тот залитый светом великолепный дворец, полный нарядных людей, шума и гама.

– Мне кажется, жить в таком месте может быть страшно, – шепчу я. – Тут неестественно тихо и везде эхо.

– Думаю, к этому привыкаешь, и, конечно, у них было много слуг, – говорит Мария.

– Мария, Софи, подождите!

Мы поворачиваемся, видим, что к нам бежит Чарльз, и останавливаемся, чтобы он нас догнал. Мария на мгновение выглядит смущенной.

– Мария, я хотел с тобой поговорить, – тихо говорит он. – Ничего, Софи?

– Конечно. Мне все равно хотелось пойти посмотреть зал со скульптурами, – торопливо отвечаю я. Определенно мне не хочется стоять у него на пути. Интересно, что он хочет сказать? Мария – чудесная девушка, они созданы друг для друга, что бы ни думал об этом сэр Генри Гривз.

– Софи, – Мария берет меня за руку. – Не уходи, мы пройдемся вместе.

– Нет, – твердо говорю я. – Мне хочется немного развеяться, если ты не против.

И решительно ухожу. Это правда. Мне нужно немного времени побыть наедине с собой. Все эти парочки, разговоры о романтике и отношениях этим утром натолкнули меня на мысль, что можно взглянуть на вещи по-другому.

По крайней мере, в наши дни мне не нужно искать мужа или партнера, потому что это единственный шанс сделать карьеру, как это было во времена Джейн Остин. Можно делать что угодно, можно выбирать что угодно. Вдруг день стал казаться светлее, я захожу в зал со скульптурами счастливая и готовая к новым впечатлениям.

Невозможно было подготовиться к тому, что место окажется таким красивым. Солнце светит сквозь стеклянную крышу на ослепительно белый мрамор. Огромные белые статуи в натуральную величину – похоже на сцену из Нарнии, но только они не жуткие и испорченные, а красивые, гладкие, итальянские. Я тихо хожу от одной к другой, глядя на их простую красоту. Скульпторы так тонко уловили мимику и настроение, потрясающе. У себя в голове я представляю, какая история может быть у каждой статуи, кто ее сделал, что он чувствовал.

Я смотрю, задумавшись, и вдруг слышу шум – и прежде чем мне удалось понять, кто или что это может быть, входит Дарси и направляется прямо ко мне.

– Дарси! – бормочу я как дура. Неизвестно, сколько времени он наблюдал за мной. Надеюсь, он не подумает, что это странно – рассматривать статуи. Не то чтобы меня это заботило, он мне все равно не нравится.

– Софи, – говорит он, – ты совсем одна?

– Да, вышла прогуляться, чтобы проветрить голову. В последнее время было много суматохи, – я останавливаюсь, понимая, что просто бормочу что-то.

– Хорошо, – говорит он, и снова воцаряется тишина. Он смотрит на меня своими темно-карими глазами, и мне трудно справиться с этой настойчивостью, сердце громко стучит, а ноги слабеют. Плохой знак. Софи, соберись, девочка.

– Они очень… впечатляющие, – я машу рукой в сторону ближайших скульптур.

Дарси следит взглядом за движением моей руки. К сожалению, я показываю на фигуру обнаженного мужчины, которого природа,