- Друзья мои! В этот горький для нас всех час, когда мы провожаем в лучший мир дорогих для нас людей, я обещаю, что никто из виновников не останется безнаказанным. Предателей речников я утоплю, всех и каждого, как бы далеко они не пытались спрятаться. Хана Бакра и каждого из тех, что рубил безоружных людей на улицах нашего города ждет не менее ужасная судьба. Степь бескрайня, но я приложу все силы, чтобы не один из этих зверей не был забыт и всех их постигла заслуженная каждая. Но месть – она для мертвых, для тех, кто ушел из этого мира навсегда и ждет нас, в наш срок, там, за кромкой, а для живых я тоже хочу кое-что пообещать…

Несмотря на наши потери, на весь ужас, что за последние дни пережил город Зайсан, мы стали сильнее, мы стали могущественней. И сегодня я хочу перелистнуть страницы в книге судеб каждого из вас, и начать все с чистого листа. Сегодня я нарекаю ваш город Верным, а все мои земли. Что я собираюсь объединить в единое целое, я нарекаю Великим княжеством Семиречье. И чтобы соответствовать этому новому, многому обязывающему названию, я обещаю, что через год вы не узнаете свой город. Сюда придет железная дорога, телеграф, здесь прудит проходить постоянная ярмарка и купцы из дальних мест, о которых вы даже не слышали, будут продавать и покупать здесь свои товары. Все это будет, только храните верность вашему княжеству и работайте усерднее, и боги будут милостивыми к вам.

Глава 25

Глава двадцать пятая.

И вот опять скрипят стальные колеса велосипедов по выжженной, до каменной твердости, степной земле, изредка шурша о скукожившуюся траву – я, с сотней велосипедистов, напрягая ноги и обливаясь потом, двигаюсь к поселку Свободный, с максимально возможной, в этих условиях, скоростью. Почему со мной всего сотня человек? Так бывшая пехота князя Слободана к длительным велосипедным маршам не приспособлена, а оставлять город Верный под защитой бывших чужих солдат, хотя и присягнувших мне, я не рискнул. Вот и набрал я с бору по сосенке тех, кто, более-менее, умел крутить педали, да и рванул в сторону Свободного, оставив в Верном максимальное количество лояльных мне людей. Спросите, почему не взял с собой конный эскадрон, что достался мне в наследство от Слободана? По официальной версии, которую я озвучил на очередном совещании, кавалеристы очень заняты выпасом многочисленного табуна верховых и тягловых коней и прочих животных, что в качестве трофеев достались мне от воинства хана Бакра, почитай больше тысячи голов разнообразной скотины, которая и не нужна мне в таком количестве. Уже всю траву подъели на лугах возле города, жадные обжоры. Да и боюсь я пока водить в засохшую степь кавалерийские отряды. Просто постоянно вспоминаю, сколько воды выпила моя лошадь, когда мы с ней впервые оказались в безводной степи, и боюсь, что на сотню лошадей я воды в этой местности не найду. Да и вообще, как дитя века моторизации и механики, я крупных животных опасаюсь, стараясь любить их на расстоянии. Поэтому, первым заданием, которым я озаботил при расставании свою молодую супругу, было – срочно обследовать все это многочисленное стадо или табун, и принять меры к тому, чтобы на мне оно не висело. Продать, раздать, подарить – делай дорогая, что хочешь, но зимой я не хочу судорожно перераспределять сено и прочий фураж, чтобы кони не начали дохнуть от бескормицы. Озадачил я супругу, ту самую, что долго бежала, держась за луку седла моего коня и заливала слезами серебряное стремя моего коня… Да вру я все, нет на моем велосипеде серебряных стремян, и не бежала ханская дочь за моим велосипедом. Помахала из окна дворца и пошла обдумывать мое задание, что я поручил ей, как человеку, разбирающемуся в пастушеской жизни.

Почему-то моя жена была крепко озадачена моим заданием, хотя, казалось бы, кто из нас специалист в содержании различной скотины – я, который в прошлой жизни видел живую лошадь пару раз в год, или девушка, выросшая на ферме, или где там живут местные скотоводы. Но, так как Гюлер изумленно хлопала глазами, пришлось дать ей несколько подсказок о направлениях, куда должна двигаться ее мысль- кого-то из парнокопытных оставить на племя, для выведения Булатовских рысаков (название породы рабочее), кого передать в лизинг местным жителям, в комплекте с гужевым транспортом, или без оного, кого в кавалерию, так как понял я, что условия в окрестностях города Верного позволяют оперировать чисто кавалерийскими подразделениями, так как здесь достаточно фуража и источников воды, и не надо садить кавалеристов на велосипеды, на потеху широких слоев общественности. Значит, будет штабс-капитан Галкин пересаживать своих бойцов с велосипедного на обычное седло. Наплевав на медовый месяц, всех озадачил, со всеми распрощался. Купцам, что сражались с нами до конца, отсыпал немного денег из сумм, уплаченных князем Слободаном жадным «англичанам», на прощание пообещав, что столь печальная история, как осада города больше не повторится, и купеческое сословие, особенно те, кто защищал город от степняков, будет теперь иметь режим наибольшего благоприятствования на всей территории Великого Княжества Семиречье. На этой теплой ноте я с речниками и расстался, как мне кажется, вполне довольными друг другом. В дополнение всего перечисленного, дал я Галкину Ивану Лукичу, как военному коменданту города и порта Верного, приказ готовить людей и корабли для создания военно-речного флота, благо остались у меня на рейде два корабля, принадлежавших купцу Калашникову, которые он не смог или не успел увести. Назвали их «Первак» и «Вторак», повесили на мачты государственный флаг Великого княжества – голубой круг на желтом фоне, символизирующий прекрасные озера нашего края, и семь извилистых голубых лучей, отходящих во все стороны от круга, что олицетворяют семь прекрасных рек нашей земли. Правда, подозреваю, что историческое Семиречье, во всяком случае, моего бывшего мира, располагалось в другом месте, но я тут главный, и я так решил. Возвращаясь к военно-речному флоту - решили, с Галкиным, на первое время, как эрзац-оружие, поставить на носу каждому пароходику по старой морской пушке, что у князя Слободана набережную украшали, и что люди купцов Калашникова и Гринёва, убегая, заклепали. Конечно, боевые корабли из этих колесных пароходиков, как из дерьма пуля, но положение обязывает. Великое мы княжество или не