Шрифт:
Закладка:
Честно говоря, в дальнейших событиях я принимал самое пассивное участие – дал распоряжение первому же попавшемуся на глаза унтеру позаботиться о безопасности степной валькирии, что держала оборону в ванной комнате на втором этаже и отобрать у мародеров мои магические кольца и прочую «ювелирку» – я даже не мог лечить себя после побоев, так как берег остатки маны на случай, что меня попытаются убить.
Мою тушку забросили на какую-то телегу и повезли в лагерь, где рядом с веломобилем, с сооруженным в багажнике передвижным капищем, стояла какая-то палатка и лежал на шинелях с десяток раненых, получая благословение от идолов.
Подбежавший фельдшер сунул мне в рот какую-то пилюлю, велел уложить на расстеленную шинель поближе к истуканам и успокоив, что сон – это лучшее лекарство, убежал по своим делам, а я позволил себе расслабиться и послушать совета медика.
Перун, здоровенный мужик, с мускулатурой молодого Шварценеггера, облаченный в термобелье, уютно развалился на моем любимом стуле моей бывшей кухни, читал, непонятно откуда взявшийся журнал «Солдат удачи», заметив мое появление, бог что-то приветственно буркнул и продолжил чтение.
- Садись. – Мокоша, в образе молодой женщины, поставила передо мной тарелку какого-то супа и ложку, добавив к этому здоровый ломоть серого хлеба: - Ешь.
- Спасибо, а… - я ухватился за ложку: - А…
- Ну а что, хорошая девочка… - богиня, продолжая хлопотать у плиты, с карьера обрушила на меня поток ценных указаний: - Плохо, что муж ее бросил, но для степи сойдет, здесь и не такое бывает…
- А…- пытался задать я свой вопрос, но мне не дали вставить слова.
- Лучше бы конечно вдова…- на меня пристально уставились два изумрудных глаза и в душе возникла тревога за жизнь Мешко Слободановича: - Но, это как получится. А так девочка хорошая и за свое обеспеченное будущее любому глотку вырвет…
Пока я пытался переварить эту неоднозначную характеристику «хорошей девочки», богиня, помешивая что-то в кастрюле, продолжала сыпать ценными указаниями:
- Обряд с ней проведи честь по чести и с собой в степь возьми, она в этих делах дока, подскажет тебе, что и как делать, а то ты страдаешь излишним гуманизмом – как ругательство выплюнула Макоша, а супруг ее неодобрительно крякнул.
- Какой обряд? – охрипшим голосом уточнил я.
- Ну как какой – нерушимые узы брака. На закате приводи ее к своей таратайке, скажи, что положено, услышь ответ, подари кольцо…
- Так она же это…- слово «мусульманка» я проглотил, понимая, что несу чушь.
- Что? Такую как я, здесь называют Умай, такого как мой орел…- богиня кивнула на приосанившегося Перуна: - Здесь называют Алазом. Поставишь наши капища в своих новых владениях – старые боги уйдут, люди будут поклоняться нам, мы станем сильнее. Не затягивай с этим, степь пустоты не любит…
- Но я, как бы…
- Ты князь или не князь? – фыркнула богиня: - Для твоих предков и десяток жён не предел был. Ты пойми, жена для владетеля – это не постельные утехи, это связи, политика. Слободан же не зря своего сына на этой девочке женил. У него планы были упрочить свое положение здесь, чтобы Бакр его со стороны степей прикрывал… Нет, Слободан, конечно, первоначально хотел сына на джунгарской принцессе женить, но там даже разговаривать не стали на эту тему – Слободан для Джунгарии мелочевка пузатая, внимания не стоящая. А тут видишь, как сложилось. А в империи эта девка «чумазая» будет только насмешки вызывать, вот ее здесь и оставили, как кутенку ненужную. Хотели даже удавить, чтобы под ногами не мешалась, но решили не рисковать, мало ли как папаша её к этом делу отнесется. Так что, не раздумывай, бери девку в жены. Потом, когда здесь разберешься, и дела потребуют – женишься на другой, на третей. А насчет Гюлер не волнуйся. Если ты, вашим с ней детям, достойное существование обеспечишь, она тебе насчет других жен слова поперек не скажет, больно жизнь ее до этого помотала, она свое место в этом мире прекрасно понимает… Все, прощевай, тебя сейчас будить будут. А, чуть не забыла – там, в Свободном не все гладко. Непонятно что, но Сварог что-то недоброе чувствует.
Меня выбросило из сна, и я увидел склонившееся надо мной лицо вестового.
- Ваша светлость, вы как – оклемались? Господа офицеры очень интересуются.
- Да, Крас Людинович, все в порядке, только помоги мне встать.
Пока я болтался между сном и явью, меня успели раздеть и Полянкин простирнул и заштопал как мог мой мундир с брюками, и даже успел просушить его под южным солнцем, поэтому в небольшой домик на окраине Зайсана, где собрались командиры я прибыл в более-менее пристойном виде.
Пока я пребывал в отключке, произошли следующие события – кочевники Бакра выбили наше охранение, которое имело приказ отойти при первой же стычке, с дороги на Юг, и теперь хан праздновал победу и формировал новые конвои на Юг, так как награбленного добра с ставке Бакра уже скопилось прилично.
Так как мы не смогли освободить всех пленных, около сотни человек, под охраной степных всадников, продолжали собирать урожай, а сами степняки грабили крестьянские дома в пригороде. Причем собиралось все под чистую – снимались двери, вынимались оконные рамы. Все деревянные предметы аккуратно складировались на площадке погрузки, для последующего вывоза в степь, где каждая деревянная щепочка имела свою цену. Кроме того, на один из мостов, к баррикаде защитников было переброшено послание, в котором хан сообщал, что он закончил свои дела в пригороде и теперь готов заняться самим городом. Тому, кто на рассвете выйдет из-за защитных рвов и склонит свои головы перед великим ханом, была обещана жизнь. Тем, кто продолжит упорствовать, хан гарантировал смерть.
- Где основные силы моего … - хотелось пошутить насчет
