Опять молчание. «Пожалуйста, только не отключайся, только не отключайся», - мысленно умолял Лев.

- Я тебе напишу, - наконец сказал Яков. – Мне надо подумать.

И он отключился, не предупредив, сколько будет думать. Теперь Льву предстояло каждый вечер стоять в очередях учебного кабинета, чтобы проверить почту и, в который раз, не обнаружить там сообщения.

Письмо от Якова пришло больше, чем через полторы недели (когда Лев уже особо и не надеялся, проверяя почту скорее автоматически, чем осознанно). Он написал:

«Здесь начинаются рождественские каникулы. Я хочу навестить бабушку. Ты можешь приехать в Петербург на Новый год? Яков»

Лев глянул на число в углу экрана: двадцать первое декабря. Первое, о чём подумал: «Вот чёрт, я пропустил свой день рождения». И правда: он ведь никому в Новосибирске не сказал, когда у него день рождения. И Катя поздравить не могла: он звонил ей сам из автомата на первом этаже общежития (тоже отстояв огромную очередь). К тому же, в декабре звонил всё реже: выбирая между очередью к компьютерам и очередью к телефонному автомату, он предпочитал первое. Может, им с Катей тоже стоит начать переписываться?

Лев набрал ответ:

«Я не могу. Я сбежал из дома. Если я попадусь родителям – мне пиздец».

Засомневавшись, он стёр «пиздец» и исправил на «будет плохо». Власовский так по-деловому формулировал свои сообщения, что ещё чуть-чуть и Лев тоже начнёт добавлять в конце каждого письма своё имя.

Отправив сообщение, он задержался за столом, чтобы закончить подготовку к реферату и, уже было хотел передать компьютер следующему по очереди, как во «Входящих» замигало заветное +1. Яков ответил почти сразу.

«Понял. Оставь свой адрес. Я приеду. Яков».

Лев, под недовольные возгласы: «Чё так долго?» и «Можно быстрее?», дрожащими пальцами набрал адрес общежития. В конце спросил: «А когда приедешь?», и опять почувствовал себя унижающимся: теперь Власовский поймёт, как для него это важно, какой он одинокий, неприкаянный и… и слабый. Слабый – потому что не может с этим справиться. Выпрашивает внимания у Якова, как навязчивые беспризорники выпрашивают копейки у вокзала.

Он надеялся, что ответ придёт быстро, поэтому не торопился уходить: несколько минут просидел за компьютером, ничего не делая, чем раздражал всю очередь. Он, конечно, пытался изобразить какую-то деятельность: переключал вкладки на браузере, печатал набор слов в поисковой строке и снова стирал их, а сам взглядом сверлил почтовую иконку, в ожидании +1.

И оно появилось!

Лев, торопясь, развернул сообщение от Якова: «Скорее всего, второго числа. Яков».

У Льва разочарованно ухнуло внутри. Ему не хотелось это признавать, но он ждал Якова на Новый год. Не просто ждал, а воображал себе какие-то картинки: как они будут только вдвоём гулять по городу, смотреть на падающий снег, лепить снеговика и, может быть, даже целоваться. Мысли про поцелуи казались ему вообще какими-то невероятными, почти невозможными – как будто всё произойдёт в первый раз.

Прогоняя из головы эту любовно-сопливую чушь, Лев напечатал: «Буду ждать». Тут же стёр. Что ещё за «буду ждать»? Звучит, как будто он в окошко собирается глядеть, высматривая Якова. А он не собирается.

Поэтому Лев написал: «Хорошо. До встречи».

Лев [36-37]

До предстоящего Нового года праздничные застолья в жизни Льва выглядели так: мать, отец, сестра, стол-книжка, клеенчатая скатерть, салат оливье, холодец, домашние пельмени, «Голубой огонек» по телевизору, поздравления Горбачева (но первое обращение, которое запомнил Лёва, было в четыре года, от Рональда Рейгана), российские поп-звезды, Ельцин. За столом мало разговаривали, в основном – смотрели в экран. Хорошо, если никто не поругается и после полуночи все мирно разойдутся по кроватям.

Алкоголя не было никогда, даже шампанского. Отец был категорически против. В детстве Лев не считал это странностью, а в подростковом возрасте впервые задумался: почему так? В школе и во дворе он слышал много историй о чужих отцах-тиранах, и все эти истории так или иначе крутились вокруг водки, но Лёвин отец не пил никогда. Он был тираном сам по себе, на трезвую голову. Это ещё хуже. Другие ребята могут ждать момента, когда «папа просохнет», но просохнуть от самого себя невозможно.

Лев тоже не пил (не считая того вечера, когда Катя угощала пивом). Не тянуло. Может быть, он тоже что-то такое про себя чувствовал, как и отец. Пьяные ещё злее.

Теперь, в Новосибирске, Лев заскучал даже по этим топорным застольям. Всё лучше, чем одному. Когда он попытался мягко выведать у Карины, что она планирует на Новый год, девушка радостно прощебетала, что будет отмечать со своим парнем (первый месяц отношений, первый праздник и всё такое). Лев, пытаясь не показывать разочарования, улыбнулся и пожелал хорошо провести время. То ли Каринина проницательность, то ли предательски дрогнувший голос, но она, явно того не желая, неловко предложила: - Ну… Если хочешь, можешь с нами. Женя не будет против.

Лев представил, каково быть третьим лишним на празднике жизни (особенно если тебя на нём не сильно-то и ждали), и спешно отказался.

- Нет, спасибо, не буду мешать.

- Точно? Уверен?

- Всё в порядке, - заверил Лев, вымученно улыбаясь. – У меня много друзей.

«Много друзей. Ха-ха».

Он подошёл с тем же вопросом к Артуру и услышал тот же самый ответ: про парня, первый месяц отношений, первый Новый год. В общем, вариантов не оставалось: с однокурсниками Лев так и не подружился. В его группе из четырнадцати человек было двенадцать девочек и один парень: девочки тут же разбились на группки, а парень… Ну, Лев однажды оказался с ним в паре на лабораторной работе, и полтора часа слушал гундеж над ухом: «А тебе кто больше нравится: брюнетки или блондинки? А вон та нравится? А вот эта? Как думаешь, она целка? Я б её распечатал». Короче, однокурсники – не вариант.

Накануне, тридцать первого числа, Лев, отчаявшись, спросил Саида и Самира, где они будут на Новый год, а парни ответили, что в шестой комнате. Даже пригласили заглянуть. Он сначала не хотел, но бестолково пошатавшись по коридорам общежития, изнывая от скуки, решил, что всё лучше, чем такая тоска.

Зайдя в шестую комнату, он обнаружил, что это чисто африканская вечеринка: все собравшиеся были чернокожими, громко и весело разговаривали на своём языке, но, при виде Льва, радостно замахали руками, призывая присоединиться. Это мог быть экзотический опыт, но Лев отрицательно покачал головой и прикрыл дверь. Подобное мероприятие только бы усугубило его ощущение собственной чуждости.

Уже к девяти